Продолжается Венецианский кинофестиваль

Фестиваль открылся фильмом «Белый шум» Ноа Баумбака. Хотя это экранизация романа Дона Делилло, написанного почти 40 лет назад, атмосфера картины ощутимо перекликается с сегодняшним временем эпидемий, экологических бедствий и витающего в воздухе насилия. Адам Драйвер и Грета Гервиг играют супружескую пару, оказавшуюся во власти своих фобий. Джек изучает эпоху Гитлера, и в его зацикленности есть что-то болезненное. Бабетта сидит на тяжелых лекарствах, подвергает себя сомнительным медицинским экспериментам и, не желая того, изменяет мужу. К тому же обоих преследует страх смерти. «Как страшно жить»: к сожалению, дальше этой банальности фильм не продвигается.

«Тар» Тодда Филда — богатый красочными нюансами портрет женщины-дирижера, международной знаменитости, возглавляющей немецкий оркестр. Кейт Бланшетт во всеоружии своих талантов легко освоила дирижерский пульт и создала образ блистательной властной женщины с гипертрофированным эго. Своей эрудицией и остроумием она может буквально раздавить оппонента, а кадровую политику в оркестре строит, выбирая себе фаворитов и фавориток. В первой половине фильма героиня произносит гневный спич против woke и cancel culture, но именно они в итоге настигают ее, и нельзя сказать, что без оснований. Один из критиков назвал историю разрушенной карьеры «эпическим падением», то же самое можно отнести к форме картины, которая во второй половине теряет остроту и досадно разваливается.

Еще большей хаотичностью страдает «Бардо» Алехандро Гонсалеса Иньярриту. Это кино о язвах колониализма, об историческом противостоянии США и Мексики. Только не меньше Иньярриту заботит самопрезентация: его герой, знаменитый журналист Сильверио Гама — «альтер эго» режиссера. Он пребывает в кризисе идентичности, будучи мексиканским патриотом, и в то же время отчасти куплен, живет в Лос-Анджелесе, привечаем американским истеблишментом. Как и другой мексиканец Альфонсо Куарон в «Рома», Иньярриту в качестве источника «очищения» выбирает Феллини. Только Куарон делает свою версию «Амаркорда», а Иньярриту — «Восьми с половиной». И она, перегруженная гротескными образами, дискуссиями о колониализме и отсылками к буддизму, получается гораздо менее убедительной — несмотря на несколько мощных массовых сцен и поэтических аллегорий.

Те, кто устал от авторского нарциссизма, получили более простые, причем сильные эмоции на просмотре «Афины» Ромена Гавраса. Рамка античной трагедии удачно легла на историю злоключений чернокожих иммигрантов, живущих в анклаве и превращающих свой дом в неприступную крепость, которую остается только взорвать. Гаврас — сын греко-французского классика политического кино Коста-Гавраса, а сценарий «Афины» подписан Ладжем Ли — режиссером номинированного на «Оскар» социального триллера «Отверженные» на сходную тему.

Самый громкий фильм первой половины фестиваля называется «Bones and All», что тянет перевести на русский «С потрохами», и снят Лукой Гуаданьино по мотивам бестселлера Камиллы Деанджелис. Марен и Ли — двое юных влюбленных — каннибалы, они находят друг друга по запаху. Есть еще товарищ по партии, он значительно старше и преследует главных героев, считая, что у него есть к девушке «незавершенное дело». Действие перемещается из одного американского штата в другой, а происходит оно в Америке эпохи Рейгана. Как и герои любимых молодежью «Сумерек», Марен и Ли ассоциируются с маргиналами, живущими на обочине консервативного общества, которое отвергло их и получает «обратку».

Главная «гастрономическая» приманка фильма — исполнитель главной роли Тимоти Шаламе. А фильм, который зрителям без воображения наверняка покажется натуралистичным и тошнотворным, на самом деле полон черной романтической невинности. Это лучшая работа Гуаданьино и пока что самый эмоциональный фильм венецианского конкурса.

«Кит» Даррена Аронофски по пьесе Сэмюэла Д. Хантера — типичный симулякр масскультуры, рядящийся в интеллектуальные одежки. Тут вам и «Моби Дик», и Уитмен, и вся американская литературная традиция. Главный герой — патологический толстяк весом 270 кг — восемь лет назад бросил семью ради любовника, потом потерял его и в результате всех передряг заработал гормональный сбой. Теперь в его квартире, забитой коробками от пиццы и упаковками шоколада, появляется семнадцатилетняя дочь, а потом и жена, что приводит к невыносимо слезливому выяснению отношений. Единственное достижение фильма — актерский бенефис красавца 1990-х Брендана Фрейзера, который вместе с режиссером и мастерами по гриму совершает чудеса перевоплощения.

На фоне экстравагантных жанрово-сюжетных фантазий выделяются документальные фильмы, которых немало в венецианской программе. Аскетичен показанный вне конкурса «Киевский процесс» Сергея Лозницы, целиком выстроенный из хроники суда над нацистскими преступниками в январе 1946 года. Сухие, без видимых эмоций свидетельства палачей и жертв террора: массовое истребление евреев во Львове и Ровно; уничтожение детей от смешанных браков в Мелитополе, расстрелы и сжигание трупов в Бабьем Яре. Иногда неожиданно звучат реплики подсудимых. Один объясняет, почему в деревне расстреливали не только подозреваемых в принадлежности к партизанам, но даже детей: «Потому что они повсюду бегали». Другой в свое оправдание говорит, что действовал по приказу, но не слишком активно и кто-то иной на его месте «лучше бы выполнял эту работу». Третий в последнем слове проклинает фашизм, обещает посвятить дальнейшую жизнь борьбе с ним и просит русский народ помочь ему в этом. Слишком поздно: фильм кончается леденящими кадрами публичной казни через повешение. Огромная площадь заполнена ликующим народом; последние судороги тел в петлях. Таково завершение войны, которое вряд ли можно считать окончательным.