В Театре имени Ермоловой состоялась премьера трагикомедии «Чайковский»

Вокруг композитора всегда было много неразгаданных тайн, мифов. Они возникали ещё при его жизни, а после смерти только множились. И любая попытка осмыслить его личность неизбежно приводит к тому, что правда мешается с вымыслом. В Театре имени Ермоловой – премьера. Поставлена трагикомедия «Чайковский» по киносценарию Юрия Арабова. Спектакль рождался долго и мучительно. Иначе и быть не могло – очень трудная тема.

Чтобы сделать этот спектакль про Петра Ильича Чайковского, его создатели и артисты ездили в Клин, в дом-музей великого композитора. Но в Театре Ермоловой подчёркивают: эта постановка ни в коем случае не биографическая, и эпизодов из реальной жизни композитора будет мало.

На сцене маленькие дети держат в руках всем известный бюст Петра Ильича, но выходит их дядя – молодой, взъерошенный Чайковский, и мы понимаем: это два абсолютно разных образа.

«Это абсолютно безграничнейшая личность, понять его вообще невозможно, но попытки такие предпринимать надо. Юрий Николаевич Арабов, когда встречался с нами, говорил, что «невозможно понять никогда таких людей». Собственно, я вас никогда не пойму, и вы меня лично никогда не поймете. Что уж говорить про Чайковского?» — сказал Олег Меньшиков, художественный руководитель постановки.

Этот киносценарий Юрий Николаевич Арабов писал про судьбу и участь гения, про бремя его таланта, про переплетения правды и вымысла о великих. Это, скорее, миф, созданный сценаристом о Чайковском.

«Арабов сказал классную фразу о том, о чем он хотел написать: «Быть гением не красиво. Это очень сложно, болезненно, ты должен от много отказаться, чтобы много достичь. У тебя плохие отношения с семьёй, с близкими, не понятно, кто твои друзья, враги, ты обречён на одиночество»», — поделился режиссер Александр Созонов.

В постановке идет речь о самом малоизученном периоде жизни Чайковского. После разгромной критики «Лебединого озера» он бежит в имение своей сестры, где все трепещут перед встречей с ним и гадают, как разговаривать, ходить, держать себя и дышать при гении.

«Он ел бумагу, мог заплакать от того, что его музыка расстрогала Бородина или Толстой пришёл в консерваторию, плакал от его произведений. Чайковский тоже заплакал. Нет претензий на какие-то формы, на кого-то большого Чайковского. Я, прежде всего, хотел, чтобы это был человек, чтобы это трогало людей и чтобы они не ушли равнодушными», — объяснил актер Сергей Кемпо.

Призрак Моцарта, омут из звёзд, гармошка, безумные крестьянки и звуки музыки — в этом спектакле о Чайковском надуманного много. Исторические точности не соблюдены, зато есть сказка, драма и страшные сны композитора.