В российском прокате «Крым» Алексея Пиманова

Лето 2013 года. Саня (Роман Курцын) и Алена (Евгения Лапова) познакомились в пещере Мангуп-кале — крымской горы, одного из красивейших мест на Земле. Он — бывший морпех из Севастополя, уставший убивать и, кажется, зарабатывающий подъемом желающих на Мангуп при помощи всепролазного советского «газика», она — невесть как оказавшаяся там киевская журналистка, снимающая «фильм про древнюю Украину». Молодые люди моментально находят общий язык и буквально через полгода вместе оказываются в эпицентре исторических событий на Майдане Незалежности. Здесь между влюбленными случается раскол. Она хочет коктейль Молотова и лезть под пули, он — предлагает подумать головой, да еще и спасает вспыхнувшего от бутылки с зажигательной смесью офицера «Беркута». Чуть позже Саня поедет в родной Севастополь и угодит в засаду бандеровцев, Алена забеспокоится и поедет проведать идеологического противника у родителей, а вместе они станут более или менее невольными участниками Крымской весны.

Если присоединение полуострова было осуществлено без единого выстрела, то рекламная кампания фильма Алексея Пиманова «Крым» напоминала военный парад.

Так массированно и настойчиво россиян, кажется, не информировали ни об одной картине со времен «Утомленных солнцем 2». Даже немалые кампании «Викинга» и «Притяжения», пожалуй, меркли перед количеством и размерами рекламных площадей «Крыма», который к тому же еще до премьеры был рекомендован к просмотру и последующему показу в целом ряде государственных учреждений. Прежде всего, это касается, конечно, структур, подконтрольных автору идеи картины — министру обороны РФ Сергею Шойгу. Со стороны это, конечно, выглядит перестраховкой — будто бы постоянный (вот уже 20 лет) автор программы «Человек и закон» и руководитель канала «Звезда» Алексей Пиманов не верит в успех собственного предприятия.

Сомнения, по всей вероятности, обусловлены представлениями об общественной оценке описываемых исторических событий, но тут переживать особенно незачем.

Для успеха «Крыма» может хватить естественного интереса к теме, который высок и у обывателя, получающего информацию из телевизора, и у остальных, менее численных слоев населения. Да и момент для релиза выбран удачный. Так называемые «публичные интеллектуалы» с обеих сторон как раз поостыли от пожаров виртуальных и диванных дискуссий и в общем и целом готовы ознакомиться с противной им точкой зрения. Наконец, остросюжетное кино, которым на этапе рекламы притворялся «Крым», — это по-прежнему востребованный жанр, который обеспечил бы картине и первых зрителей, и пристойный «сарафан».

Проблема в том, что ни один из этих запросов фильм Пиманова не удовлетворяет. По всей видимости, идея режиссера была в том, чтобы сыграть на поле актуального в последние годы жанра фильма-мемориала вроде «Землетрясения» Сарика Андреасяна, «28 панфиловцев» и совсем свежих «Заложников» Резо Гигинеишвили. Эти фильмы (вне зависимости от художественных достоинств) обращены к моральным рецепторам населения и ругать их — признаться в том, что у тебя или нет сердца, или это сердце не очень любит Родину. До этой планки «Крым», впрочем, тоже не дотягивает, поскольку в основе имеет событие недостаточно (к счастью) трагическое.

Впрочем, с событиями тут вообще тяжеловато. Примерно в финале первой трети фильма зритель, несведущий в хронологии Крымской весны, просто перестает понимать, что происходит. Локации похожи друг на друга как близнецы, герои (особенно с именами типа Микола) появляются и исчезают, не успев даже толком представиться. В какой-то момент начинает наклевываться шпионская интрига с участием коварных официантов-бандеровцев, но дальше выдающейся в известном роде фразы российского офицера «Мы тут этих официантов уже три дня пасем» дело толком не идет.

Причем в самой идее фильма ничего дурного нет. Пропаганда — это не столько искусство подтасовки фактов (как многие полагают), а талант заставлять население поверить в величие собственного народа, умение, грубо говоря, «сделать красиво», и кинематограф естественно считается здесь одним из главных инструментов. Примерами служат и, например, условные «Мстители» и, допустим, блестящая «Цель номер один» Кэтрин Бигелоу, рассказывающая про операцию по ликвидации Бен Ладена. «Крым» же никак не встает в этот ряд. Самое красивое и по-настоящему захватывающее здесь — головокружительные пролеты дрона с камерой над крымскими пейзажами. Все остальное — пучеглазые крупные планы, постоянное мельтешение каких-то людей в масках и даже организованный министерством обороны вылет вертолетов из-за горизонта — впечатляет не слишком.

Кроме того, даже самое большое патриотическое чувство все-таки не отрицает ни здравого смысла, ни элементарного вкуса.

В данном же случае его пытаются вызвать блоком сцен, состоящим из водки, селедки, песни певца Трофима и дурной эротической сцены, озвученной гитарным соло, которое будто бы еще в середине восьмидесятых забраковал Владимир Кузьмин.

У Пиманова, впрочем, есть еще один аргумент. «Крым» презентуется как история любви на фоне почти что документальной реконструкции событий тех дней. Проблема тут только в том, что — в отличие от «Землетрясения» или «Заложников» — реконструкция здесь совершенно не требуется. «Крымская весна» и все дальнейшие, куда более кровавые, события происходили практически в прямом эфире и остались зафиксированы в выложенных в сети онлайн-включениях, радиопереговорах и снятых на телефон роликах. Это гигантское количество часов материала, которое при должном усердии дает возможность вполне точно разобраться, во всяком случае, в полевой ситуации и получить куда более острые эмоции, чем картина о метафорическом соитии России и Украины.