В Петербурге прошел Открытый конкурс композиторов

Лауреаты XIV композиторского конкурса имени Андрея Петрова были объявлены по окончании концерта финалистов, проходившего в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии 12 октября. На конкурс поступило 360 произведений из России и 47 стран дальнего и ближнего зарубежья. В результате двухэтапного анонимного прослушивания жюри отобрало шесть произведений из России, Италии, Великобритании и США, которые будут исполнены в этот вечер. Петербургский композитор Александр Кнайфель, принимавший участие и в предыдущих конкурсах им. А.П.Петрова, рассказал о том, чем вдохновило его количество конкурсных партитур.

Какие впечатления произвели на вас конкурсные партитуры и аудиозаписи?

Александр Кнайфель: Этот конкурс меня очень сильно впечатлил, я давно не помню столь бодрой жизни. По почерку конкурсантов можно судить о широком спектре интересов. Я услышал и западные, и азиатские, и российские школы. Такое бурное рождение партитур меня невероятно обрадовало и воодушевило. Подобного «урожая» на этом конкурсе даже в количественном плане за все годы его существования не было. Кроме главных лауреатов жюри выдвинут и впечатляющий список особо отмеченных работ, не прошедших в финал, но которые нельзя было оставить без внимания.

По каким критериям обсуждались отобранные работы?

Александр Кнайфель: Из 360 партитур было выбрано 60, которые нужно было расположить по 60-бальной системе, ни разу не повторяясь, где самая лучшая — 60, худшая — 1. При таком количестве сочинений система оказалась не очень совершенной, поэтому мы устроили два этапа обсуждения, приняв на втором обычную 5-бальную систему голосования.

Мы не должны делить музыку на «серьезную» или «легкую» — все решает качество
В чем заключалась яркость, были ли откровения?

Александр Кнайфель: Откровений не было, но с десяток ярких работ удалось обнаружить. Я лично руководствовался принципом, как бы эти сочинения оценивал сам Андрей Павлович. Судьба распорядилась так, что мы с ним были очень дружны, я хорошо чувствовал его музыку, а он — мою. Я высоко ценил Андрея не только как невероятного мастера в своей области, но и как человека. Мне было очень важно думать о его присутствии на наших обсуждениях. Исходя из этих соображений, я был уверен, что парочка работ ему бы точно понравилась. Работа жюри взыскивала предельной отточенности, с какой рождались все шедевры Петрова. Проходят годы и десятилетия, вырастают новые поколения, ушла эпоха, отраженная в музыке Андрея, но она ничего не теряет, а может даже приобретает. Он работал с удивительными мастерами кинематографа, благодаря которым во многом возникли эти «нетленки», как сегодня выражаются.

А что значит судить по петровскому счету?

Александр Кнайфель: Андрей Петров был настоящим представителем петербургской культуры, интеллигенции, был истинным петербуржцем. Понятие петербуржца должно обязательно отражаться в оценочных критериях конкурсных сочинений. Народ любит музыку Петрова за то, что в ней светит петербургская стать. Петров нес свет Петербурга. Это очень важно особенно в наше время, наполненное не самыми важными вещами.

Андрей Павлович оставил большое композиторское наследие, где есть и оперы, и симфонические произведения, но в массовом сознании он прочно связан с киномузыкой, знаменитыми песнями, которые поют по всем главным праздникам. Имя Петрова дает участникам конкурса понять, что нужно писать понятную музыку, чтобы она была любима всеми?

Александр Кнайфель: Очень неплодотворно устанавливать разницу между музыкой одного и другого жанров. Когда меня спрашивали, кого бы я выделил из московских композиторов, я, не задумываясь, называл Гену Гладкова, потому что там — чистое моцартианство. Объяснить это словами до конца нельзя, но чувствуется невероятно. То, что Петров блистательно существовал в жанре киномузыки, песни, не должно отсортировывать ее в серьезную или легкую музыку. Все решает качество. У Петрова было еще одно драгоценное свойство — невероятная интуиция, о чем могу свидетельствовать. Он долгие годы возглавлял петербургский Союз композиторов, все прослушивания, обсуждения многих новых сочинений проходили с ним, и он всегда очень точно и тонко подмечал все достойное.

Фото: Палласовская детская школа искусств
Музыкальные школы получили новые инструменты и современное оборудование
Трудно представить эстетику настолько разную, какой является ваша и Андрея Павловича. Это характеризует широту его взглядов?

Александр Кнайфель: Я думаю, что мы постоянно делаем искусственные перегородки, которых не существует, разве что для лени и облегчения. Надо все время быть начеку. Творчество Петрова об этом и свидетельствует. В этом конкурсе важна личность самого Петрова, неспроста же и звезда во Вселенной названа его именем: она светит Петербургом.

Вы написали много прекрасной музыки, которая крайне мало исполняется в России, в частности в Петербурге. Спокойно к этому относитесь?

Александр Кнайфель: Разумеется. Этими вопросами бесполезно задаваться. Пару лет назад я обнаружил замечательное выражение у Сергея Аверинцева — «хронологический провинциализм». Искусство прихотливо живет во времени: что-то теряется, что-то возрождается, а что-то насаждается…

Молодым композиторам посоветуете философски относиться к действительности, которая в последнее время очень пугает?

Александр Кнайфель: Да, но надо открыть глаза, уши, душу, много чего надо открыть. Сто раз слышанная вещь вдруг может оказаться неизвестной вам. Сейчас время невероятным образом призывает сбросить тлетворную инерцию, от которой все гибнет, как гибнет от лени и отсутствия интереса, от того, что мы живем на жалкие проценты от того, что нам отпущено. Необходимо быть внимательным. Мой большой друг, дивный музыкант Геннадий Гольдштейн в это Рождество позвонил мне и сказал: «Шурик, я тебе желаю только одного — не остывать в выполнении Поручения». И вот каждый из нас не должен остывать в выполнении Поручения на нескончаемом пределе.