21.03.2019
Сергей Бодров-старший — кинорежиссер, чьи фильмы дважды номинировались на «Оскар», сейчас живет в США. Но Россию не оставляет. Работает здесь над новыми картинами, в частности, над фильмом «Калашников» — о знаменитом конструкторе. Стал президентом фестиваля имени Андрея Тарковского «Зеркало», сменив Павла Лунгина. Фестиваль уже второй год делается новой командой, и в марте Сергей Бодров специально приехал в Иваново — первый раз в жизни — познакомиться с городом и людьми.
Обозреватель поговорила с ним — и о планах, и о фильмах, в работе над которыми он принимал участие. Таких, например, как «Любимая женщина механика Гаврилова».
Сегодня у нас вовсю обсуждают кинофестивальную политику. Министерство культуры решило пересмотреть все фестивали, поскольку поддерживает много ненужных. Опубликовали новый список тех, кто получит господдержку. «Зеркало» — в нем есть. Но каково ваше мнение о кинофестивалях в целом?
Сергей Бодров: Отношусь к фестивалям хорошо. Был на многих — и участником, и в жюри, да и президент — не впервые. Во-первых, фестивали — это общение. Не просто так — публика собралась и показывают кино. Знакомишься с талантливыми людьми, с интересными работами. Второе — ты можешь кому-то помочь, что важно. Я это делал не раз, не стесняясь: если мне что-то нравится, то помогаю. Третье — зрители. Мы-то делаем кино не для себя, для них. Например, я был несколько раз во Владивостоке. «Меридианы Тихого» — замечательный фестиваль, качественный отбор, гости. Но для меня это, прежде всего, родина.
Вы ведь родом из Хабаровска.
Сергей Бодров: Да, родился в Хабаровске, вырос и жил в Приморском крае, на реке Уссури. Маленький поселок, военный санаторий, где моя бабушка и дедушка были военными врачами. И это двести километров от Владивостока. Вы понимаете, что значит для меня приехать в те края, тем более — показать там на фестивале свое кино. Все это — хорошие, нужные фестивали, потому что и во Владивостоке замечательный зритель, и в Иваново. Вот я сейчас поехал в Иваново, перед фестивалем познакомиться с губернатором.
Впервые там побывали?
Сергей Бодров: Да, в первый раз. У меня были друзья из Иваново, и все они о городе своем говорили с таким придыханием. Рассказывали, какая история, какие были купцы, которые построили замечательный музей. Купцов, к сожалению, расстреляли. Но музей остался. И действительно в этом городе люди очень любят кино.
Они приучены. Кинофестиваль проходит уже в 13-й раз в этом году.
Сергей Бодров: Приучены-то приучены, но, оказывается, «Зеркало» до этого проводило больше времени в Плесе, где находятся большие дачи известных людей. И много времени уделялось светским событиям. Это тоже неплохо, но зритель чувствовал себя в какой-то мере обделенным. А сейчас все — в самом городе, что, мне кажется, очень правильно.
Недавно вышла статья программного директора «Зеркала» Андрея Плахова. Он сравнивает фестивали западные и наши, и пишет, например, что нам и не снился такой фестивальный бюджет, как, например, на «Берлинале», и мы не можем приглашать фильмы высокого класса и так далее. Вы сейчас живете не в России. Если сравнивать фестивали западные и наши: мы сильно отстаем?
Сергей Бодров: Конечно, мы отстаем. Я был Председателем жюри Московского фестиваля. Ко мне каждое утро приходил Никита Михалков, стучал в дверь, и мы обсуждали призы и картины. Мы с Никитой близко познакомились как раз в Америке на маленьком фестивале, куда зрители прилетают на своих самолетах.
Как называется этот фестиваль?
Сергей Бодров: Международный кинофестиваль в Теллуриде (Telluride Film Festival — входит в топ-10 фестивалей мира и пять лучших фестивалей в США — прим. авт.). Он проходит в штате Юта, в небольшом поселке в горах. Показывают в нем «сливки» — отбирают лучшие картины изо всех стран мира. Фильмы Тарковского туда привозили, кстати. Я был там раза два-три. И мы с Никитой познакомились — только два русскоязычных человека были на весь фестиваль. Он начал мне рассказывать про то, что будет снимать картину «Голубая чашка» по повести Аркадия Гайдара. Про маленькую дочку, для которой он пишет роль. А потом снял замечательную картину «Утомленные солнцем» и получил за нее «Оскара».
Тарковского вы там не встретили случайно?
Сергей Бодров: Нет, это были другие годы…. Американцы поняли что-то про наше кино, увидели и пригласили Тарковского.
С Тарковским какие у вас отношения?
Сергей Бодров: Я работал на «Мосфильме» осветителем. Видел, как он снимает кино. Тарковский, конечно, человек уникальный, избранный. Трагическая судьба, рано ушел из жизни. Мог бы еще работать и работать. Много лет спустя я жил в доме, откуда было видно его окно. Я жил на 12 этаже, а он — на шестом. На Первой Мосфильмовской улице. И я иногда смотрел, что у него свет в окне горел где-то до пяти утра. Потом окно гасло.
На фестивале «Зеркало» вы дадите мастер-класс? Вспомните про Тарковского?
Сергей Бодров: Иногда я даю мастер-классы — рассказываю, как вообще придумать кино. Это полезно для сценаристов и режиссеров. В кино очень важны рамки — чтобы автор не растекался. Отбираю картины одного жанра — например, то, что называется роад-муви — то есть рассказ о том, что случается в дороге. Герой вышел из дома, из одной точки, должен прийти в другую. Что случилось по дороге? Есть очень хорошие картины, которые помогают понять, как создать такую структуру. Например, одна из моих картин, «Кавказский пленник» (номинант на «Оскар» — прим. авт.) — это роад-муви. Солдаты поехали на войну, на них напали, взяли в плен… Да, это «рамка», но в ней легче работать.
Одна из самых замечательных картин, из всех, которые я видел — черно-белая «Последний патруль», режиссер Хел Эшби. Он был монтажером очень сильным, потом стал снимать свое кино. В картине снимался Джек Николсон, сыграл в ней одну из лучших своих ролей. Простая история. Герой Николсона — сержант, они с другими солдатами везут одного из своих в тюрьму — тот, черный парень, украл в церкви из кружки десять долларов. От их базы до тюрьмы надо ехать на поезде. По жанру — типичное роад-муви.
Свою программу не предлагали вам сделать на фестивале, или ретроспективу ваших фильмов?
Сергей Бодров: Думаю, что это не нужно. Хотели показать на «Зеркале» мою картину «СЭР» 1989 года. Но она находится в «Госфильмофонде», кто-то должен заплатить, чтобы сделать ее в цифровом формате.
Что касается ваших новых проектов — над чем сейчас работаете?
Сергей Бодров: Последняя большая картина, которую я сделал — «Седьмой сын». Американский фильм-фэнтези, сделан совместно с «Юниверсал», большой бюджет, замечательные актеры. Она была выпущена в России, много заработала в прокате. Пишу сценарии, снимаю какие-то камерные вещи. Например, поехал на Гавайи и снял там короткометражку. Также был написан сценарий фильма «Сердце пармы» по замечательному роману Алексея Иванова.
Сейчас фильм снимает Антон Мегердичев. По вашему сценарию?
Сергей Бодров: Дай Бог Антону удачи, чтобы у него все получилось. Я подружился с автором романа Алексеем Ивановым. Материал потрясающий! Один из самых сильных романов за последние годы.
Значит, делаете что-то еще?
Сергей Бодров: Я приехал помочь проекту «Калашников». Очень хорошая идея. С самим Михаил Тимофеевичем я встретился давно при смешных обстоятельствах.
А можно об этом подробнее рассказать?
Сергей Бодров: Фильм «Кавказский пленник» получает Государственную премию. А это не только значок, это еще и денежное вознаграждение. И платят в долларах. Одновременно нам звонят по телефону и говорят: «У нас мелкая купюра. Приходите с пластиковыми пакетами». Я до сих пор не знаю, почему с пластиковыми. Калашников тоже получает Государственную премию — 50 лет автомату Калашникова. У него премий много. Тоже пришел с пакетом. Мы где-то тридцать минут в очереди стояли, разговаривали. Мы ему говорим: «Вперед, Михаил Тимофеевич!» А он: «Ничего, я с вами постою!». У нас компания — оператор Паша Лебешев, мой сын, Олег Меньшиков — хорошее было время, веселое. Так мы с ним познакомились. Потом на фуршете подошли, выпили, разговорились.
Вам действительно все выдали в пластиковых пакетах? Это какой год?
Сергей Бодров: Примерно 1998-й.
Сейчас проект «Калашников» в какой стадии?
Сергей Бодров: Был проведен очень тщательный подготовительный период. История непростая. Михаил Калашников — танкист, получивший в первые месяцы войны тяжелое ранение. Оружия не хватает. Его, как солдата — а он старший сержант — зло берет: почему у немцев есть автоматы, а у нас нет. А даже если есть, то там что-то заклинивает. И он понял, что хочет сделать автомат для солдат. И решил, что справится с этой задачей быстро. Война же идет сейчас. Но оказалось, что быстро ничего не получается.
Практически семь лет — с 1941 по 1948 — он работал над своим автоматом. Ну а потом началась легенда. АК-47 — самое известное оружие в мире. Съёмки скоро начнутся. Надо успеть зимнюю натуру захватить.
Сейчас практически в режиме нон-стоп на нашем ТВ показывают советские фильмы. «Любимая женщина механика Гаврилова» Петра Тодоровского, снятая по вашему сценарию — один из таких. Когда эти фильмы делались, было понятно, что когда-то они «забронзовеют»? В чем секрет этих картин, которые переживают свое время?
Сергей Бодров: Это хороший вопрос. Никогда не угадаешь, что у тебя получится. «Любимая женщина механика Гаврилова» — непростой проект. Работать с Петром Тодоровским было одно удовольствие. А сейчас иногда летишь в самолете, за тобой кто-то сидит, обычно женщина, и говорит: «А я — как «любимая женщина механика Гаврилова», и продолжает дальше — то-то и то-то.
Вы сейчас в Москве представляли фильм Алексея Балабанова «Брат», где снимался ваш сын — на специальном широком показе. И вы же будете представлять его в Юрьевце. Чем будет отличаться представление для столичной публики от того, что будет на фестивале «Зеркало»?
Сергей Бодров: Мне кажется, что фильм — универсальный.
Но опять же — в чем секрет этого фильма?
Сергей Бодров: Секрет, конечно, есть. Я в первый раз увидел своего сына в совершенно другой роли. Я знал, какой он в «Кавказском пленнике». А тут, в «Брате» — это совершенно другой персонаж. Он хотя и говорил всегда: «Я не актер». Но он все сумел — влезть в эту кожу совершенно другого человека. И Балабанов абсолютно правильно, очень точно угадал. Он увидел «Кавказского пленника» на «Кинотавре», подошел к Сереге, сказал: «Слушай, хочешь со мной поработать?» С этого все и началось… Честно сказать, мне тяжело говорить об этой картине. Вот и Алексея Балабанова нет — ему могло бы исполниться 60.
Последние обсуждения