Русские песенники в прусской гвардии

Старинная литография запечатлела удивительную страницу в истории отношений вечных противников и союзников.

Мы открыли нашу рубрику, представив читателю картину Александра Коцебу, запечатлевшую вступление русских войск в Берлин — столицу Фридриха II Великого (1760). Нужно сказать, однако, что впервые русские солдаты появились в Берлине задолго до Семилетней войны: они состояли на службе у отца Фридриха II — Фридриха Вильгельма I, занимавшего прусский престол в 1713-1740 годах.

Русские гренадеры Фридриха-Вильгельма I

Среди современников Фридрих Вильгельм I прослыл «солдатским королем» (нем. SoldatenkO»nig). Плац-парадными пристрастиями отличались многие порфироносцы, но увлечение Фридриха Вильгельма I носило особый характер: он усердно коллекционировал солдат-великанов.

Самые рослые из них отбирались в Лейб-гвардии Его Королевского Величества полк (Leib-Regiment или KO»nigsregiment), расквартированный в Потсдаме. Первая шеренга 1-го, или Красного, гренадерского Лейб-батальона этого полка комплектовалась двухметровыми людьми.

В годы Северной войны для Петра I был весьма важен союз с Пруссией; зная об увлечении Фридриха Вильгельма I, царь неоднократно высылал ему высокорослых русских солдат. Часть из них передавалась прусскому королю в дар навечно, другие командировались в Пруссию на время. За десятилетний период с 1712 по 1722 год Петр «отдал в услужение» 152 нижних чина, а с 1714 по 1724 год подарил королю 248 солдат. Из общего их числа в потсдамскую Великанскую гвардию (Riesengarde) был зачислен лишь каждый четвертый; остальные — те, которых Фридрих Вильгельм I нашел недостаточно высокими, были распределены по армейским полкам.

Справедливости ради заметим, что прусский король не оставался в долгу перед русским царем: достаточно вспомнить, что в числе ответных даров в Россию была отправлена знаменитая впоследствии Янтарная комната…

Русские песенники Фридриха-Вильгельма III

Фридрих II, вступивший на престол в 1740 году, счел содержание целого полка великанов непозволительной роскошью и сократил его состав до батальона. В Семилетней войне этот батальон участвовал в целом ряде сражений с австрийцами, но с русскими не воевал. Впрочем, все русские lange Kerls («длинные парни»), присланные Петром Великим, к этому времени, надо думать, получили отставку. «Старый Фриц» скончался в 1786 году; к этому времени упокоилось и подавляющее большинство русских великанов.

Но четверть века спустя, в 1812 году, в Потсдаме вновь появились русские солдаты; на этот раз — военнопленные…

Тесные дружеские отношения между императором Александром I и прусской королевской четой — Фридрихом Вильгельмом III и королевой Луизой — установились с первой встречи, состоявшейся в Мемеле в 1802 году. В 1805 году эта романтическая дружба была скреплена клятвой, в порыве восторга принесенной ими друг другу на гробнице Фридриха Великого. Вместе с Александром I Фридрих Вильгельм III вступил в Четвертую антинаполеоновскую коалицию; однако после катастрофического разгрома, который прусская армия потерпела в сражениях с французами при Йене и Ауэрштедте в 1806 году, Пруссия утратила статус великой державы и была поневоле вовлечена в орбиту политики Наполеона. В 1812 году прусский вспомогательный корпус принял участие в нашествии «двунадесяти языков» на Россию. Часть русских пленных, взятых в августе генералом Г.Д.Л. фон Йорком (1759-1830) в Курляндии, была отправлена к королю в Потсдам; Фридрих Вильгельм III отобрал из них два десятка песенников и составил из них хор…

После переправы остатков наполеоновской армии через Березину генерал Йорк подписал Таурогенскую конвенцию о прекращении прусскими войсками военных действий против России, а в начале 1813 года Александр I и Фридрих Вильгельм III заключили новый военный союз.

Русских песенников император оставил на службе у прусского короля. Фридрих Вильгельм III причислил их к 1-му Лейб-гвардии пехотному полку, в составе которого они торжественно вступили в Париж 19 (30) марта 1814 года На литографии представлена группа из трех рядовых — русских песенников — и двух прусских унтер-офицеров на бивуаке. Русские опознаются по темно-зеленым мундирам с серебряными медалями в память войны 1812 года на голубых лентах; у одного из них в руках бубен, у другого — деревянные ложки; третий стоит к зрителю спиной.

Русская деревня в берлинском предместье

Осенью 1815 года русско-прусский союз приобрел новое качество — он был скреплен династическими узами: помолвкой великого князя Николая Павловича и принцессы Шарлотты. Их брак оказался счастливым; вторая половина александровского правления ознаменовалась тесным сближением русского и прусского дворов. Безвременная кончина Александра, с которым неразрывно ассоциировалась война за свободу Германии, нашла в Пруссии живой отклик. Весной 1826 года Фридрих Вильгельм III объявил: «Мое желание состоит в том, чтобы в память дружеских уз между Мною и великодушным Императором Российским Александром основать возле Потсдама поселение, в котором я желаю поместить в качестве жителей врученных Мне Его Величеством с 1812 до 1815 года русских певцов и которое желаю назвать Александровка».

Замысел короля был воплощен в жизнь через год. Александровка состояла из фахверковых построек, имитирующих бревенчатые срубы и обильно украшенных резьбой. Деревня была заселена 2 апреля 1827 г. Она состояла из двенадцати дворов, предназначенных исключительно для семейных песенников; счастливцами оказались фельдфебель Иван Вавилов, три унтер-офицера: Степан Волгин, Иван Тимофеев и Иван Яблоков, а также восемь рядовых: Петр Алексеев, Петр Анисимов, Ефим Гавриленко, Иван Григорьев, Дмитрий Сергеев, Петр Ушаков, Федор Фокин и Василий Шишков. Старшему из них было 52 года, младшему — 39 лет.

Сделавшись деревенскими жителями, они занялись различными ремеслами, но с ложками и бубном не расставались: Фридрих Вильгельм III приглашал их на праздники в Сан-Суси. «Бывало, король созовет гостей в Сансасею, — вспоминал Федор Фокин, — да во время кушанья и заставит нас петь русские песни. А я был запевала. Вот я и запою: «Ну-ка русские солдаты! Пойдем немцев выручать. Хоть они на нас сердиты, мы пойдем за них страдать». А король и засмеется этой песне. А гости-то, разные принцы, и спрашивают: что-де они там такое веселое поют? …Король очень хорошо знал по-русски и с нами-де все по-русски говорил».

PS. Дом в Александровке мог унаследовать лишь старший сын, имеющий семью и исповедующий православие, как в России, или протестантизм, как в Пруссии. По этой причине в трех из двенадцати домов еще десять лет назад жили потомки русских рядовых Григорьева, Шишкова и Анисимова (ныне там проживают лишь потомки Григорьева)…
Кто знает, не эти ли песенники изображены на немецкой литографии?