Романы пишутся под дожде

Сорокалетний герой книги Романа Сенчина «Дождь в Париже» впервые приезжает в город мечты, «самый красивый город на свете», как говорила в детстве его мама, и проводит все 5 дней в гостиничном номере, накачиваясь алкоголем из соседнего супермаркета и предаваясь воспоминаниями и размышлениям. Такой получится долгожданный Париж.

Верное ли у меня ощущение, что в «Дождь в Париже» ваш самый личный роман?

Роман Сенчин: Я бы так не сказал. У меня были книги, например, «Лед под ногами», «Минус» более автобиографичные. Здесь у главного героя вполне непрозрачный конкретный прототип. Хотя многое, чего уж, взято, конечно, и от меня.

Павел Басинский: Объектом исследования литературы остается человек
Что за прототип?

Роман Сенчин: Мой современник, сверстник…. Он так упорно жил в нашем родном городе Кызыле. Родители уехали, жены тоже уезжали, а он не уезжал. Вопреки логике и здравому смыслу. К сожалению, когда я уже почти дописывал книгу, он уехал . Если бы он раньше уехал, то и книги бы не было.

На читательском форуме попался разочарованный отклик: девушка увидела название, силуэт на обложке, решила, что это романтическая история про Париж. А там…

Роман Сенчин: Обложки обманчивыми бывают и названия тоже. Там силуэт человека, карта Кызыла, кусочка Тувы, точнее. Мне кажется, в книге и романтика есть, любовь.

Вашего героя сравнили и с Обломовым… А мне кажется, он скорее вампиловский герой, живущий рефлексиями.

Роман Сенчин: Может быть, он родственный вампиловским персонажам, не думал про это. Он точно не Обломов. Обычный человек, зарабатывает какие-то деньги, что-то делает. Все мы время от времени и лежим на диване, смотрим телевизор или в компьютере зависаем. В этом ничего такого обломовского.

Отчего же эти ассоциации?

Роман Сенчин: Наверное, потому что он не особо деятельный человек. Горы не сворачивает, а нужны же такие герои.

Да? Кто сказал, что нужны?

Роман Сенчин: Читатели хотят героев, которые обладают титанической силой, в буквальном смысле сворачивают горы.

Три раза женился, с личной жизнью не то чтобы хорошо, но она у него по крайней мере есть. Крыша над головой, работа есть. Даже из своего Кызыла до Парижа добрался! И вместо того, чтобы делать селфи на фоне Эйфелевой башни, он гордо сидит в гостиничном номере, употребляет французский алкоголь и размышляет о своей жизни. В этом есть какой-то вызов.

Роман Сенчин: Может быть, не знаю, ничего такого я в нем не вижу. По-моему, нормальный человек. Октябрьский дождь, холод собачий, вот он и сидит дома. Иногда пытается посмотреть на Париж — добирается до Лувра, осматривает Сакре-Кёр… Единственная ненормальность — он продолжает жить в том районе России, который по сути не Россия.

Как это не Россия?

Роман Сенчин: А так. Странный такой регион. Моя жена бывала в Китае, и не только в столичных городах. Говорит, что это какая-то провинция Китая… Русской речи практически нет. Сейчас, по официальным подсчетам, 16 процентов всего не титульных жителей. А Кызыл был на 80 с лишним процентов русским городом в середине 1980-х годов. Сейчас всё наоборот. Хотя Кызыл, раньше Белоцарск, был основан в 1914 году как центр русской администрации Урянхайского края, как тогда называли Туву. На том месте не было тувинских поселений. Был такой Самагалтай, он и сейчас есть, ставка управителя этой земли — нойона, но городов не было как таковых.

Есть какая-то загадка в том, что когда человек переезжает из таких мест, потом он всю жизнь мучается. Поэтому приезжаю туда, и мне все равно в Туве хорошо
Когда все начало меняться?

Роман Сенчин: В конце 1980 — начале 90-х в Туве были межнациональные волнения. И выдавливание «нетитульных» происходило практически на моих глазах. Закончилось все это после принятия тувинской конституции осенью 1993-го, по которой Тува в любой момент могла отделиться. Конституция почти независимого государства. И пост президента. Это было в период «парада суверенитетов». Тогда русские, украинцы, армяне, евреи очень активно стали уезжать. Тува как каменный мешок. Там Саянские горы, через них узенькая автомобильная дорога. Железной дороги нет. Самолеты практически не летали. Сейчас время от времени появляются рейсы, например, в Москву, Красноярск…

Александра Очирова представила свою книгу «Исповедь летит над куполами…»
Люди побоялись быть там запертыми. Потом Конституцию ту отменили, пост президента убрали. Кадетское училище огромное построили. Для своих ребят. Там уникальные полезные ископаемые, туризм можно развивать. Но без железной дороги все это пустые разговоры. Собираются строить. Уже лет пятнадцать.

Часто бываете?

Роман Сенчин: Почти каждый год. Я уехал из Тувы в 1994-м. С тех пор бываю как гость. Но есть одноклассники, знакомые. Абсолютное большинство из них мечтает дотянуть до пенсии и уехать. У кого-то уже дома в разных местах России. Там, если ты в каких-то силовых структурах, где-то при власти, довольно большие возможности. Но на старости лет особо никто оставаться не хочет.

Психологически тяжело?

Роман Сенчин: Это уже какой-то другой мир. Не тот, что был в нашей юности.

Вся страна стала другой.

Роман Сенчин: Не до такой степени. Для народа, который там живет много-много веков, это, может быть, и хорошо. Хотя поправлюсь, та же тувинская интеллигенция очень обеднела с уходом русской интеллигенции. Мне часто в Туве говорят с упреком: почему вы уехали, почему вы нас бросили? Что тут ответишь…Я сейчас про другое скажу, про совпадения. Когда писал «Дождь в Париже», как раз вышел «Город Брежнев» Шамиля Идиатуллина. Это меня смутило. Потому что «Дождь в Париже» довольно похож на «Город Брежнев». Кстати, с Идиатуллиным мы тоже полные ровесники, пишем про одно и то же время. И регион похож — национальная республика. У меня в Азии, у него на Волге.

И тут сверху постучали…

Роман Сенчин: Да. Какие-то силы посылают, наверное, импульсы, что надо написать о том-то времени, показать такого-то героя. Еще важнее для меня, почему мой герой остается на этой земле, почему не уезжает.

Серия «ЖЗЛ» пополнилась книгой о московских коллекционерах
Почему?

Роман Сенчин: Какое бы ни было детство и отрочество, оно всегда вспоминается с ностальгией.

Только-то? Слабо верится.

Роман Сенчин: Кто-то говорит, ленивый просто, поэтому не уезжает. Прототип говорил, что ему уютно. Где же уютно, по темноте особо не походишь по городу, опасно, друзей все меньше. Отвечает: я здесь привык, природа, красиво же! Не знаю. Объяснять своего героя мне сложно.Есть еще какая-то загадка в том, что когда человек переезжает из таких мест, потом он довольно долго, всю жизнь мучается. Поэтому приезжаю туда, и все равно мне в Туве хорошо. Хотя тяжело добраться, нет нормальных гостиниц, почти нигде за пределами Кызыла нет водопровода, никаких удобств. А мне нравится — надо лезть в реку, чтобы помыться.

Самокопанием ваш герой занимается не в Кызыле, а в Париже, дали бы ему хотя бы город мечты посмотреть!

Роман Сенчин: Ситуация и состояние, в каких он оказался в Париже, произошла со мной. Лет 7-8 назад я оказался в Париже по литературным делам. Два мероприятия, а у меня пять дней. Дождь, холодно, ледяной ветер. Там погода бывает — никакая Сибирь не сравнится про промозглости. С соцсетями я еще не был особо знаком. По телевизору шли программы французские, итальянские. Делать нечего. Лежал и размышлял. Думать так глубоко — довольно мучительный процесс. Воспоминания, даже хорошие, — то, чего уже не вернуть. Несколько лет помнил то состояние, и решил написать «Дождь в Париже».

Если бы за окном было солнце, сюжет бы не сложился?

Роман Сенчин: Думаю, да, наверное, романа не было бы. Так что ситуацию я не придумал, придумывать я вообще не мастак.

Писатель Роман Сенчин известен и как литературный критик, и даже как вокалист групп «Гаражная мелодика» и «Свободные радикалы». Родился в Кызыле, в семье служащих. В 1993 году Сенчины перебрались из Кызыла в Красноярский край, где занялись фермерским хозяйством. Роман Сенчин в начале 1990-х работал монтажником сцены в Минусинском драмтеатре, дворником, грузчиком. С середины 90-х публикуется первые рассказы. Окончил Литинститут.

Сенчин отмечен премиями «Ясная Поляна», журналов «Литературная Россия», «Знамя». В 2015 году роман «Зона затопления» получил третью премию «Большая книга». В 2017 году переехал из Москвы в Екатеринбург.