Разряд вдохновения: как электричество повлияло на наше искусство

Лампочки, провода, подсвеченные вывески и столбы электропередачи — сейчас привычная часть пейзажа. А чуть больше века назад это казалось чудом. К столетию плана ГОЭЛРО в Музее Москвы можно увидеть, насколько электрификация страны определила развитие культуры. О том, почему Ленин так поддерживал проект, как ток лишился мистического статуса, а ГЭС служили примером новой архитектуре, — в материале РИА Новости.

Эпоха освещения
«Была коптилка да свеча — теперь лампа Ильича». Такие тогда в ходу были слоганы. Четырнадцатого ноября 1920 года в российской деревне зажглась первая лампочка: жители подмосковного Кашино по собственной инициативе решили построить электростанцию. «На огонек» пригласили Ленина. Он заглянул, похвалил предприимчивых крестьян, сфотографировался с умельцами на память. А 22 декабря утвердил план ГОЭЛРО.
Это был не просто грандиозный государственный проект, который изменил экономику страны и мировоззрение граждан. Так формировался миф о вожде, несущем свет, а все, что было до, становилось темными временами. Как бы сейчас сказали, это был отличный пиар-ход. Ленин, понимая это, выдвинул тезис: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны». И если с первым не срослось, то со вторым — очень даже.

«ГОЭЛРО, как и события 1917 года, можно назвать революцией, только уже не политической, а инфраструктурной. Ведь сегодня в стране нет ни одного человека, до которого не дошло бы эхо тех преобразований», — отметил на открытии выставки руководитель департамента культуры Москвы Александр Кибовский.

При царе, конечно, не только сидели при свечах. «К концу XIX века улицы Москвы и Петербурга осветили фонари, конку победил трамвай. Но к этому относились как к роскоши, игрушке для богатых, а символисты видели в электротоке метафору бездушной цивилизации», — объясняет куратор экспозиции Александра Селиванова. После революции «лепестричество», как говорили в народе, навсегда утратило мистический ореол, и из болезненного света стало искусственным солнцем нового мира.

С самого начала к процессу подключились художники, скульпторы, дизайнеры, писатели — не по госзаказу, абсолютно искренне. Владимир Маяковский признавался: «После электричества совершенно бросил интересоваться природой. Неусовершенствованная вещь».

Накал страстей
На реализацию ГОЭЛРО отвели 10-15 лет, что выглядело совершенно невероятным. Посетивший тогда Россию английский писатель-фантаст Герберт Уэллс в книге Russia in Shadows (название которой переводят как «Россия во мгле», хотя вернее было бы «в оттенках») охарактеризовал это как «дерзновенный проект». «Кремлевскому мечтателю», Ленину, он не поверил. И зря: к 1935-му вместо тридцати предполагаемых электростанций построили сорок.
Параллельно создавался соответствующий миф. Так, в романе Алексея Толстого «Хождение по мукам» герои попадают на историческую презентацию плана ГОЭЛРО в Большом театре. Руководитель проекта Глеб Кржижановский выступал в полумраке, указывая кием, который якобы реквизировали из соседнего отеля «Метрополь», на огромную неосвещенную карту России. После прикосновения указки загоралась яркая точка. Правда, ради этих спецэффектов, восхитивших публику, пришлось на время обесточить Кремль.

Похожее ощущение восторга и трепета стремились передать и в Музее Москвы. Полумрак, мерцание тусклых ламп. Монотонный гул электротрансформаторов смешивается с потрескиванием разрядов.
Архитектор выставки Дина Караман подчеркивает, что хочет переосмыслить прошлое. «Пространство у нас открытое, темное и очень интуитивное. А еще здесь немного страшно, потому что нашим предкам электричество представлялось отчасти потусторонним», — объясняет она.

Линии света
На выставке удостоверение электромонтера, часть заржавевшей турбины и каска энергетика соседствуют с акварелями Александра Дейнеки, фотоработами Александра Родченко, композициями Климента Редько.
В экспозиции несколько зон, но без четких границ, и тематические разделы: «Свет», «Ток», «Линии», «Станции», «Город». «Нам было важно выявить, что именно привлекало художников», — уточняет Селиванова.

Так, одних волновало само свечение: например, Климента Редько, автора картины «Восстание», которую иногда называют «советской неоиконой». Его работам выделили целый павильон. Редько стремился преодолеть материальность краски, искал новый химиче­ский состав и приемы, которые могли бы передать энергию света.
«Другим художникам и писателям, тому же Платонову, ближе была идея тока как силы, пересобирающей мир. Здесь мы подходим к концепту электрифицированного человека, основам трансгуманизма», — добавляет куратор.

Третьи восхищались линиями электропередачи, изменившими пейзаж. Фотографов, в частности Родченко, покоряло пространство, расчерченное натянутыми проводами: в нем видели пульсирующий ритм, свидетельство победы над природой.
Наконец, завораживали и электростанции, которые во многом определили современную архитектуру и облик индустриальных объектов. «От робких традиционалистских кирпичных зданий в неорусском стиле, напоминающих обычные фабрики, — к конструктивизму», — говорит Селиванова, показывая на чертежи и фотографии ДнепроГЭС.

Связанные одной нитью
В ГОЭЛРО принимали участие и иностранцы. Так, квалифицированных немецких рабочих, знавших секреты производства нитей накала, переманили на Московский электроламповый завод. А получилась из этого захватывающая шпионская история, которая легла в основу иммерсивного спектакля-променада Сергея Никитина-Римского «Красный вольфрам».
К середине 1930-х, когда амбициозный план реализовали, многие энтузиасты оказались не у дел. На выставке есть раздел, посвященный репрессированным участникам и инициаторам ГОЭЛРО.

Удивительно, но сталинские чистки не коснулись автора проекта Глеба Кржижановского: до конца жизни он возглавлял созданный им Энергетический институт Академии наук СССР.
«Он вместе с Лениным и еще тремя соратниками — Александром Винтером, Генрихом Графтио и Робертом Классоном — столпы ГОЭЛРО, и мы символично это отмечаем. Всем им на экспозиции посвящены отдельные стенды-башни», — поясняет куратор.

Еще один интересный объект — реконструкция макета светопамятника десятилетию Октябрьской революции Григория Гидони. Сооружение хотели установить в Ленинграде, на Марсовом поле. Масштаб поражает.

Светопамятник десятилетию Октябрьской революции на выставке «Электрификация. 100 лет плану ГОЭЛРО» Григория Гидони
Гигантский глобус из матового стекла, рассчитанный на две тысячи посетителей, кроме театра, должен был стать гигантским оркестром, исполняющим различные светоцветовые аранжировки. Григорию Гидони помогал физик Сергей Майзель, работавший над освещением Эрмитажа, станций московского метро и подсветкой кремлевских звезд.

Изобретатель электромузыкального инструмента терменвокс Лев Термен
Около входа на выставку скромно стоит терменвокс, «инструмент будущего родом из прошлого». Его, например, можно услышать в фильме «Иван Васильевич меняет профессию» — в звуках «машины времени». Изобретатель Лев Термен добился встречи с Лениным и убедил его, известного любителя «стартапов», что это отличный способ пропагандировать электрификацию. В результате инженер отправился с концертами в грандиозный тур по СССР.
«При подготовке нас, как и участников ГОЭЛРО, захватила идея новой объединяющей энергии», — признается Селиванова. И добавляет, что хотела бы передать ее посетителям, чтобы они тоже уходили с выставки вдохновленными.
«Электрификация. 100 лет плану ГОЭЛРО», Музей Москвы, до 24 октября