Путешествие в Пиранезию

«Отправляемся в Пиранезию!», говорят, шутили студенты Академии художеств в 1930-е годы, отправляясь изучать гравюры Пиранези, обязательный пункт учебной программы Академии чуть ли не с момента ее создания.

Масштабный проект «Пиранези. До и после. Италия — Россия. XVIII- XXI века», который представляет ГМИИ им. А. С.Пушкина, сделан с размахом, вкусом к деталям и отважными перекличками с художником через века, которые самому Джованни Батиста Пиранези, «венецианскому архитектору», должны были бы понравиться. Достаточно сказать, что над проектом, готовившимся два года, работали также Музей архитектуры им. А.В. Щусева, музей Российской академии художеств, Фонд Чини (Венеция), РГАЛИ, благотворительный фонд имени Якова Чернихова и Центральный институт графики в Риме, который привез гравировальные доски Пиранези. Те самые, где можно рассмотреть, как работал художник над знаменитой серией «Темницы..». А неподалеку — в конце колоннады экран, на котором можно увидеть 3D-фильм, сделанный по мотивам «Темниц…» Грегуаром Дюпоном в 2010 году для венецианской выставки Пиранези в Фонде Чини и предлагающий головокружительное путешествие в лабиринты мрачных пространств с дыбами, пленниками, античными барельефами и величественными руинами.

Строго говоря, экспозиция располагается между двумя полюсами, представляющими современное прочтение Пиранези. С одной стороны, колоннаду замыкает фильм Грегуара Дюпона, заставляющий увидеть в архитектурных фантазиях Пиранези предшественников квестов и компьютерных игр, с другой — в Белом зале монументальный образ руин из картона, созданный художником Валерием Кошляковым специально для этого проекта. Картонные руины, расписанные темперой, похожи на обветшавшие декорации, на презентацию утопической мечты, оставленной за ненадобностью («концепция изменилась»), но и одновременно — на проект будущего, созданный из подручного, ходового, бросового материала. Перед нами прощание с Великой Утопией и тоска по ней.

Между ними — гравюры и редкие издания Пиранези, облазившего римские развалины с линейкой, карандашом и альбомом, медные гравировальные доски художника, его дизайн канделябров и каминов (Пиранези как один из влиятельнейших дизайнеров эпохи ампира — отдельная тема). А в центре Белого зала — слепки и гальванопластика вещей из Помпей и Геркуланума, заказанных для учебного музея Иваном Владимировичем Цветаевым. Благо многие вещи, найденные во время раскопок, воссозданы по рисункам Пиранези, который занимался не только тем, что гравировал ведуты Рима, но и «реставрировал» антики, то есть воссоздавал по фрагменту целое, как он его себе представлял, и продавал просвещенным любителям античности, приезжавшим в Италию на обязательный образовательный гран-тур.

Пиранези облазил римские развалины с линейкой, карандашом и альбомом
Этот «венецианский архитектор», который был страстным поклонником античного Рима и даже одно время, говорят, ночевал в полуразрушенной древней гробнице вблизи раскопок, завсегдатай библиотек, трудоголик, «величайший гений, но совершенный безумец» (по определению современника), прагматичный делец и фантазер, был археологом, историком, архитектором и декоратором. Но все это, в сущности, мало объясняет, почему его творчество с каждым веком выглядит все актуальнее. Если у кого-то были сомнения, что Джованни Баттиста Пиранези — наше все, или что с ним может соперничать за это звание, например, утонченный Андреа Палладио, продолжателям дела которого не так давно был посвящен масштабный русско-итальянский проект, то после выставки в ГМИИ им. А.С.Пушкина даже тень этих сомнений должна улетучиться.

Понятно, почему его обожал русский XVIII век, его гравюрами вдохновлялись и Кваренги, и Камерон, и Баженов, и Казаков… А Екатерина II, обладательница 15 томов гравюрных изданий Пиранези, сетовала на то, что в ее библиотеке не все книги великого итальянца. Но кроме классицистов, Пиранези любили романтики, начиная с Владимира Одоевского, который в «Русских ночах» с него списал образ странного безумца. Его гравюрам посвящали стихи поэты Серебряного века… Его работы изучал Сергей Эйзенштейн, и при желании в кадрах «Октября» можно обнаружить ракурсы, заимствованные из увражей Пиранези. Понятно, что в античном Риме искали вдохновение архитекторы сталинского ампира. Но и конструктивисты «переболели» Пиронези. На двери комнаты Ивана Леонидова в общежитии ВХУТЕМАСа была табличка «Пиранези». «Советским Пиранези» называли Якова Чернихова. Одно из сильнейших впечатлений выставки — рисунки Чернихова, конструктивистские элементы которых складываются в абрис римской арки Тита.

Можно, конечно, говорить, что всему виною не Пиранези, а обаяние античности, которую воспитанники классических гимназий и Академии художеств в России (да и не только в ней) впитывали, можно сказать, с молоком матери. Но, во-первых, Пиранези был одним из тех, кто создал тот образ древнего Рима, который оказался более реальным, чем сам Рим. А один из его страстных поклонников, основоположник неоготики Хорас Уорпол заметил о «возвышенных видениях Пиранези», что они «затмевают собой наивысшие достижения эпохи расцвета империи». Иначе говоря, после его гравюр реальные руины могут показаться скромным подражанием офортам Пиранези.

А во-вторых, этот венецианец, пылкий полемист по натуре, был вовлечен споры об античном наследии, которые особенно жарко разгорелись как раз после археологических находок XVIII века, в частности, после раскопок в Помпеях и Геркулануме. Споры о том, чья архитектура была величественнее: древних греков или древних римлян, отнюдь не были схоластическими или чисто академическими. В сущности, за боевыми схватками вокруг античного наследия стоял вопрос, какой быть современности. В версии Пиранези античность представала как человеческая трагедия, законсервированная в пепле и лаве Везувия или римских руинах, на века. История как живая величественная трагедия, как то, что требует личного отношения и энергичного отклика, не это ли делает Пиранези нашим современником? Человеком, который гибель империи и утопию идеала соединил навсегда на своих медных досках.

Пока итальянец Джованни Баттиста Пиранези гостит в Москве, Илья Репин вместе с передвижниками из Санкт-Петербурга отправляется в Голландию. В музее Дренте (Ассен, Нидерланды) 25 сентября открывается выставка «Передвижники. Русский реализм и Репин 1870-1900». На экспозиции будет представлено более 70 живописных полотен российских художников последней трети XIX века из коллекции Государственного Русского музея.

Среди тех, кто отправился на гастроли в Голландию, Федор Васильев, Василий Верещагин, Иван Крамской, Архип Куинджи, Исаак Левитан, Константин Маковский, Алексей Саврасов, Валентин Серов, Иван Шишкин, Николай Ярошенко и, конечно же, Илья Репин.

Русский музей не в первый раз демонстрирует работы из своего собрания в музее Дренте. В 2012-2013-х там прошла выставка «Советский миф», посвященная искусству социалистического реализма 1930-1960-х. Была в музее Дренте и персональная выставка Казимира Малевича…

— Но интерес к искусству передвижников у голландцев особый, — говорит заместитель директора Русского музея Евгения Петрова. — Кроме того, что сейчас в европейском искусстве вообще наблюдается всплеск внимания к социальным темам, к русскому реализму в частности, следует учесть еще и то обстоятельство, что манера передвижников, их подход к жизни традиционно близки голландской живописной традиции. Передвижники многому учились у малых голландцев, хотя понятно, что их реализм совсем другой.

Зато голландскому зрителю близки искания и обретения русских реалистических живописцев, понятны истоки их вдохновения. Публика музея Дренте сможет увидеть такие признанные шедевры, как «Витязь на распутье» Виктора Васнецова, «Портрет писателя Л.Н. Толстого» Николая Ге, «Притихло» Николая Дубовского, «Лунная ночь на Днепре» Архипа Куинджи, «Дмитрий-царевич убиенный» Михаила Нестерова, «Гитарист-бобыль» Василия Перова, «Московская девушка XVII века» Андрея Рябушкина, «Взятие снежного городка» Василия Сурикова и т.д.

Особое внимание организаторы выставки уделили Илье Репину: на экспозиции будет представлено сразу девять его произведений. Интересно, что помимо хрестоматийных работ — таких, как, например, «Бурлаки на Волге», голландцам представят и «другого» Репина. Так, картина «Какой простор!» была написана мэтром в 1903 году и снискала неоднозначную реакцию критики. Художника упрекали за «импрессионизм», за «легкомысленность сюжета», чуть ли не за потакание буржуазным вкусам. А сам художник признавался, что сюжет — студент и барышня, застрявшие среди набежавшей морской волны, — был навеян ему подсмотренной в пенатах реальной сценкой. Сегодня мы можем сказать: радость жизни, которую источает влюбленная пара, лучше всяких воззваний и прокламаций свидетельствует о силах молодости и способностях человека переустроить мир.

Еще одно полотно из «репинского» отдела экспозиции — «Садко». Оно тоже стоит особняком в его творчестве. Картина написана в 1876 году по заказу императора Александра III, в основе сюжета — былина о новгородском гусляре, попавшем в подводное царство. Говорят, что для фигуры Садко Репину позировал художник Виктор Васнецов — «сосед по экспозиции», известный своими сказочными сюжетами. А атмосферу «морского дна» Репин подсмотрел во время своей поездки в Западную Европу в берлинском океанариуме. К слову, именно эта картина принесла Илье Репину звание академика.

Выставка в музее Дренте продлится до 2 апреля 2017 года.