По ролям актрисы Васильевой можно изучать русский характер

Ямочки на щеках, сияющие глаза. И голос — звонкий, певучий. Такой она явилась на экраны и сразу стала звездой. Сталин, увидев ее в фильме «Сказание о земле Сибирской», спросил: откуда эта прелесть? И тут же дал премию имени себя. Дебютантке, неоперившейся, еще студентке. Вера Васильева потом рассказывала, что премия ее скорее напугала. Можно понять.

Потом, как водится, этот образ заводной простушки-хохотушки к ней прилип, и до сих пор вспоминается именно он. Хотя актриса уже чего только не переиграла. Включая утонченную Графиню в «Женитьбе Фигаро» — спектакле Театра Сатиры, тоже растиражированном телевидением и тоже всенародно любимом. У Бомарше юмор не как у Дьяконова в «Свадьбе с приданым», и в глазах Веры Васильевой теперь бегали чертики — соль земли нашей, то, что соединяет русскую традицию с мировой. А со «Свадьбой» Дьяконова вообще вышло чудо: режиссер Равенских называл пьесу простой, как мычание, но Васильева с партнерами выварила из нее квинтэссенцию русского характера. В нее там все влюблялись, а она несла себя гордо и неприступно, и за простенькими репликами ужас сколько всего прочитывалось. Это тот случай, когда таланты актеров телефонную книгу сделали значительным явлением искусства. И можно сколько угодно потешаться над уровнем пьесы — а спектакль остался шедевром.

Шедевр — и само пришествие Васильевой. Семья ее была далека от театра, корни деревенские, родители — работяги, пережили раскулачивание (две коровы — уже классовый враг!). Деликатесы — картошка, капуста, предел мечтаний — бутерброд с сыром в праздник. Из Москвы ее возили в деревню, еще прежнюю, доверчивую, но себе на уме; там парни ходили с гармошкой и пели очень складно. Запахи чисто отмытых полов, запахи деревни, грибов, березовых веток, запахи России всегда с нею, и, что бы Васильева ни играла, она всегда оставляет впечатление изумительной человеческой чистоты.

Правда, детство — все-таки московское, чистопрудное, откуда до театров рукой подать. Первое театральное впечатление — «Царская невеста» на Большой Дмитровке. После чего маленькая Вера учредила в подъезде свой Театр волшебной сказки и стала в нем играть. И эта потребность — уже на всю жизнь.

«Сказание о земле Сибирской» открыло ей дорогу в настоящий театр — Веру Васильеву позвал Театр Сатиры, которому она верна до сих пор. Она там — из первых звезд, но это обусловлено только качеством и масштабом таланта. А ролей — больших и хороших — ей досталось не так много. На нее не делали ставку как на приму. Это «мужской» театр: ставили на Менглета, Миронова, Папанова, Ширвиндта… Актрисы там были всегда классные, но комедий и драм, где в основе женский характер, почти не было. И Васильева реализовала эту потребность излить женскую душу на сцене других театров: с удовольствием играла Кручинину в Орле, Раневскую в Твери, еще одну Графиню, на этот раз пушкинскую, — в Малом, а странную миссис Сэвидж — даже в Театре кукол Образцова. В родном же театре себе в козыри записывает только Анну Андреевну из «Ревизора», Анну Павловну из запрещенного властями «Доходного места» и, конечно, Графиню из «Фигаро». Хотя, конечно, была чрезвычайно хороша и разнообразна в эксцентриаде «Клопа» и «Бани», в сатирическом «Четвертом позвонке», в Селии Пичем из «Трехгрошовой оперы», в «воительнице» Домне Платоновне из Лескова…

В кино ей чаще предлагали играть типажное. Она умеет быть нежной, ласковой, мудрой — стало быть, предлагали много мам. Ее певучий голос может быть пронзительным, хорошо ввинчивается в душу — и она блистательно сыграла интригующую Ласточкину у Элема Климова в «Похождениях зубного врача». В «Сказании о земле Сибирской» Пырьева влюбчивая девчушка из окоп Великой Отечественной перебиралась за буфетную стойку с самоварами, и потом Васильевой не раз приходилось играть в кино скромных женщин с фронтовым прошлым — как, например, в кинооперетте «Звезда экрана». Она вообще идеально вписывалась в стилистику соцреализма, потому что всей натурой выражала стремление к идеалу. К скромности без комплексов. К смелости без наглости. К счастью без пошлости. Ее героини верили, что все будет хорошо — и актриса, похоже, иногда верила тоже. Она неисправимая оптимистка и верный человек — умеет быть счастливой в предложенных обстоятельствах, не ноя о несбывшемся, но осуществляя его всеми возможными способами. И она из тех женщин, которые с возрастом становятся только красивее. Благороднее. Значительнее и неотразимее.

Веру Васильеву всегда обожали зрители — ее невозможно не любить. Броскость, звездность — это не для нее, человек она скромный и на авансцену не пробивалась — возможно, поэтому и не сыграла столь многого, ее достойного. В политическую жизнь не рвалась, а общественную неуспокоенность реализовала там, где не могла молчать — например, в деле защиты животных, которых очень любит, и портрет кота Филимона Штанишкина у нее на почетном месте.

Жаль только, что ее Кручинину и Раневскую не видели в Москве. Жаль только, что мы пока не узнали многие стороны ее бездонного, как мне кажется, и очень доброго, очень щедрого таланта. Это она могла бы сказать со сцены володинское «Любите ли вы театр, как люблю его я?» Не довелось, только думалось постоянно.

К юбилею Веры Васильевой Андрей Житинкин поставил в Театре сатиры «Роковое влечение» — с ролью, которую сама актриса называет чудом и подарком судьбы. И зрители разделят с актрисой счастье, великую ценность которого могут понять только люди, так преданные театру.