Писатель Алексей Иванов — о «сетературе» и героях нашего времени

Уральский прозаик, автор знаменитых романов и документальных книг Алексей Иванов получил в Воронеже Платоновскую премию, пообщался с читателями и корреспондентами. Мы выбрали самые любопытные из высказываний писателя.

Интернет vs «бумага»

Разместив свое произведение в Сети, человек начинает думать, что уже достиг цели — стал писателем. Но писательство в профессиональном смысле — в первую очередь выпуск бумажных книг. Можно сколько угодно публиковаться в Интернете, но надо понимать, что это паллиатив. Окончательная самореализация для писателя — это все-таки возможность капитализировать свой труд через конкретный материальный продукт. Как только автор начинает жить за счет литературных трудов, он перестает просто выкладывать свои книги в Интернет.

Фантастика vs реализм

Мои первые публикации в журнале «Уральский следопыт» были фантастическими повестями. Но году в 1991-м я от фантастики круто ушел. Просто перерос. Мне кажется, реализм — более сложная задача. Интереснее стало восстановить исторический мир художественными средствами и внедрить в него свою волю, нежели придумать мир по своей воле. Фантастика перестала быть мне интересна как жанр, но осталась интересна как прием. А жанр этот в России, к сожалению, выродился, превратился в гетто. Фантастика вне себя никому не интересна. Я пытался читать такие книжки, которых сейчас просто немерено… Ну такая фигня! Очень жалко, что высокая советская фантастика выродилась в мелкотравчатую литературную игру.

Раскольников и блогеры

Как только в культуру вошли соцсети, позволяющие быть писателем любому, статус художественного произведения о современности изменился. Это уже не универсальная история, не метафора жизни, а некий частный случай. Представьте, что некто Ф. М. напишет роман о бедном студенте Санкт-Петербургского университета, который придумал какую-то теорию и, чтобы добыть денег на учебу, ограбил киоск микрозаймов, заодно зарубил киоскершу и ее сеструху, которая зашла погреться.

Роль властителей умов взяли на себя политики, общественные деятели, светские львицы. Литература отошла на второй план
Будет это роман про «тварь ли я дрожащая или право имею»? Нет. Читатели увидят историю про проблемы конкретного студента, завалят автора комментариями… каждый расскажет, как этот студент должен был выйти из своего несчастного положения, поделятся примерами, как их знакомые выходили из такого положения… или обольют автора помоями — дескать, история дрянь и сам он дрянь. Поэтому романов о современности в формате реализма уже фактически и не бывает.

Печорин и смартфон

Фильм «Географ глобус пропил» получился очень сильным, хотя в него не вошло полромана. Если кино получилось хорошим и книга в нем жива, значит, экранизация удалась. Герой, которого играл Константин Хабенский, не совсем совпадает с тем, которого описал я. Но роман я создал в 1995-м, а Александр Велединский снимал в 2013-м. Мы оба описали героя нашего времени. Время изменилось (18 лет прошло!) — изменился и герой.

Герой нашего времени — это же не просто удачный персонаж, взятый автором из головы. Это персонаж, в чьей личной драме воплощается главная драма той эпохи, когда написано произведение. Например, Лермонтов писал роман во время распада дворянской идеи: дворянство перестало быть лидером нации. И мы видим распад на примере Печорина. Человек вроде бы умный, вроде бы воспитанный. Но — никому не приносит добра. Перенесите его на 25 лет назад, в 1812 год: дворянство было на подъеме, возглавляло нацию в борьбе с Наполеоном — Печорин тогда был бы отщепенцем, а не героем.

Точно так же я в 1995 году «завязывал» на главную драму эпохи Виктора Служкина. Земля уплывала из-под ног. Люди не понимали, как им жить, что делать, во что верить. Главное желание было — обрести твердую опору. Мой герой воплощал в себе эту потребность. Виктор Служкин из романа страдает болезнями «лихих 90-х» и ищет гармонии, твердости бытия.

Велединский снимал фильм в 2010-е, и для него главной проблемой стало отсутствие не гармонии, а свободы. Начинается все песней Кипелова «Я свободен», потом Служкин говорит ученику: «Свободный тамбур в свободной стране». Он признается: «А я не умею держать жену на цепи, не умею лишать человека свободы». Он несколько раз цитирует Пушкина: «…не боится никого, кроме Бога одного». Герой Хабенского всем дает свободу. И не его вина, что люди ею не умеют пользоваться, что жена изменяет, ученики ведут себя как свиньи… Это вина времени. Романный Служкин сохранил себя.

Писатель не пророк

Роль властителей умов давно взяли на себя политики, общественные деятели, светские львицы. Литература в социальном смысле отошла на второй план. Но осталась необыкновенно важной как вербальная основа культуры. Литература «проговаривает» жизнь и основные проблемы общества. Без этого существовать невозможно.

У меня нет одного любимого писателя. Безусловно, ориентиром всегда был Лев Толстой. Назову еще Станислава Лема и Габриэля Гарсиа Маркеса — их сложно с Толстым поставить в один ряд, но они определяют и мое эстетическое мировоззрение, и мое отношение к жизни.