От «Фабричной девчонки» к «Снам пармезана»

В Петербурге завершился театральный фестиваль «Пять вечеров», посвященный памяти драматурга и поэта Александра Володина.

В Петербурге прошел театральный фестиваль «Пять вечеров», посвященный памяти замечательного драматурга Александра Володина, — двенадцатый раз друзья и поклонники Володина проводят небольшой, почти семейный по духу, праздник, который по традиции заканчивается в день рождения Александра Моисеевича поездкой на кладбище в Комарово, где он был похоронен в 2001 году.

Володин был необыкновенным человеком:в эпоху советского искусства, с его призывами к героическим и производственным темам, к громким лозунгам и партийным штампам, он писал нежные, лирические пьесы и сценарии про любовь:«Пять вечеров», «Фабричная девчонка», «Старшая сестра», «Звонят, откройте дверь», «Осенний марафон»…

Другой замечательный сценарист и режиссер Александр Миндадзе сказал про него очень точно: «Володин был человек совершенно волшебный, и он писал всю жизнь только о себе. Я везде его слышу в пьесах, в сценариях, его непонятное язвительное обаяние, перед которым не могла устоять ни одна женщина даже в последние его годы. Потому что у него была душа. Ведь если художнику отказывает душа, после этого никакой дар не спасет».

Фестиваль, который проводят критик, редактор «Петербургского театрального журнала» Марина Дмитревская и режиссер, педагог из Москвы Виктор Рыжаков, сделан по-володински, то есть душой. Денег очень мало, зато никакого пафоса, никаких формальностей. Пять вечеров — шесть спектаклей. В фойе Театра на Литейном, который в этом году принимал фестиваль, — картонные декорации, сделанные волонтерами, там же — настоящий буфет тети Клавы, где отчаянные театроведки по очереди изображают грубую советскую продавщицу, торгующую бутербродами с килькой и березовым соком под 50 грамм сорокаградусной.

По замыслу организаторов, на фестиваль привозят спектакли либо по пьесам Володина (а его до сих пор часто ставят по всей России), либо отвечающие духу его произведений, что можно трактовать довольно широко. Вот, например, прекрасный московский спектакль «Саша, вынеси мусор» (ЦИМ, режиссер Рыжаков) поставлен по пьесе украинского драматурга Натальи Ворожбит, но оказалось, что в ее интонации много володинского, а героини — просто абсолютные родственницы его женщин, даром что дело происходит в современной украинской провинции во время новой войны.

Спектакль томского ТЮЗа «Победители» поставлен по книгам Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» и «Цинковые мальчики», и казалось бы — что в этой документальной, сухой, нарочито угловатой прозе общего с лирическим обаянием поэта Володина? Да, он был фронтовик, но про войну не писал ничего, никогда не вспоминал, не любил вспоминать… Режиссер Дмитрий Егоров в своем спектакле переодевает в солдат володинских фабричных девчонок, которые потом становятся матерями, теряющими в Афганистане своих сыновей. И спектакль оказывается в диалоге с Володиным, который ведь не сказки про милых существ сочинял, а рассказывал про одиночество, про горечь, про быстро пролетающую юность и несбывшиеся мечты, про стойкость теплого, человеческого перед бесчеловечным, звонким, военным.

От того, что у фестиваля свой, необычный ракурс, в его программе могут участвовать самые разные театры — как очень известные, заслуженные, так и начинающие.

В маленьком театре в Новокуйбышевске, где в труппе всего шесть артистов и режиссер, нашелся спектакль «Таня-Таня» по популярной в середине девяностых пьесе Ольги Мухиной, в которой, по выражению Марины Дмитревской, «плещутся какие-то душистые лирические волны». Денис Бокурадзе поставил эту любовную истому в полном соответствии с ностальгическими настроениями немолодых уже дам-критикесс, вспоминающих свое «лето в Бибиреве», слегка разбавив сладость иронией. Театр из Новокуйбышевска между тем уже едет в Москву, и его «Таню-Таню» можно будет увидеть в программе «Золотой маски».

Завершился фестиваль премьерой Небольшого драматического театра по давней и когда-то популярной пьесе Володина «Дульсинея» в постановке Кирилла Семина. На спектакль пришла Алиса Фрейндлих, первая исполнительница роли володинской Дульсинеи Тобосской, в память об этом ей был вручен знак фестиваля — бронзовая статуэтка Володина работы Резо Габриадзе. А с помощью видео зрители не только вспомнили ее замечательное исполнение, но и увидели, как Володин уговаривает Алису Бруновну приехать к нему, чтобы вместе «немного посидеть».

В программе фестиваля «Пять вечеров» работает лаборатория «Первая читка».

Читкой называется публичное представление пьесы актерами с режиссерским разбором. Это не спектакль, а беглый эскиз, но бывает и так, что читка интереснее спектакля.

В этот раз организаторы прочли около 400 новых пьес, а выбрали всего семь. Зрители стремились на эти читки с энтузиазмом очереди на Серова, двери не ломали, но шли толпами, а мест мало, поэтому многие стояли. Среди фаворитов у публики оказалась пьеса драматурга, редактора отдела «Стиль жизни» «Газеты.Ru» Елены Шахновской «Сны пармезана» (режиссер Петр Шерешевский). Об истории девушки Сони, застрявшей в некоем сюрреалистическом аэропорту, откуда невозможно выбраться, потом спорили: некоторые сочли пьесу излишне публицистической, сиюминутной, зато других радовал остроумный, легкий, узнаваемый язык, актуальные проблемы.

Но в этом году улов пьес был не столь удачен, как в прошлые, и пока трудно понять, дело ли в изменившейся оптике отборщиков или в общем изменении внутреннего запроса молодых авторов.

«Пять вечеров» во многом делают молодые люди, студенты, волонтеры, с дружелюбием и энтузиазмом которых оказывается возможным осуществить главную задачу, о чем не устает повторять один из двух директоров фестиваля Виктор Рыжаков: удерживать связь времен. Тем более что Володин совсем не устаревает, напротив, он становится все современнее.

Есть еще одна традиция Володинского фестиваля, которую строго соблюдает его другой директор Марина Дмитревская, — гадание на сборнике стихов Володина: книгу она открывает по каждому случаю, а Володин всегда отвечает. Погадаем и мы:

Страна моя давно больна.
Отдельно от нее болею.
В жару раскинулась она,
И я год от году больнее.
Грехи меня умело жалят.
Давно с собою не в ладу,
Взгляну на телевизор — жалость.
Россия мечется в бреду.