На экраны выходят «Ведьмы» Роберта Земекиса

В кинотеатрах — «Ведьмы» Роберта Земекиса, автора таких незабываемых фильмов, как «Смерть ей к лицу», «Назад в будущее», «Форрест Гамп», «Кто подставил кролика Роджера». Картину ждали с понятным любопытством: роман Роальда Даля о ведьмах, ненавидящих детей, в 1989 году уже экранизировался Николасом Роугом с Анжеликой Хьюстон в роли Верховной ведьмы. Все были заинтригованы: что нового внесет мастер кинофантазий в ставший популярным сюжет?

Книжка эта с появления на свет трактовалась по-разному. Ведьмы были и чисто сказочными существами, и, памятуя об известных убеждениях Даля, метафорой евреев, по версии антисемитов пьющих кровь христианских младенцев. А когда вскипела волна нового феминизма, книгу стали изымать из библиотек как насаждающую в юных читателях ненависть к женскому полу. Много всего было наворочено вокруг сборища темных сил в конференц-зале роскошного отеля, куда приезжает любящая бабушка со своим осиротевшим внуком. И потому публика с интересом ждала нового воплощения сюжета — тем более что к ремейку 2020 года причастны такие люди, как Альфонсо Куарон в качестве продюсера и Гильермо дель Торо, выступивший соавтором сценариста и режиссера Роберта Земекиса.

Между тем на пороге своего 70-летия Земекис испытывал серьезный кризис. Его фантасмагорию «Удивительный мир Марвина» критики назвали худшим фильмом 2018 года, и теперь пресса отслеживала каждый шаг на пути новой картины. Сразу стало известно, что сюжет перенесен из Англии в Алабаму 60-х годов — южный штат США, где шли сражения чернокожих за гражданские права. На роль бабушки приглашена чернокожая Октавия Спенсер — лауреат Оскара, родом как раз из Алабамы. Мальчонку сыграл чернокожий Джазир Бруно, так что ненависть ведьм к мальчонкам теперь может читаться как метафора расизма. Земекис сообщил, что, в отличие от фильма Роуга, который сам Даль назвал ужасным, его картина будет точно следовать литературному первоисточнику. Он это подчеркнул и в официальном названии фильма «Ведьмы Роальда Даля».

Начало картины — иллюстрированная лекция о природе ведьм, для которых изничтожить дитя — как мороженку съесть. Тактично подана автокатастрофа, в которой погибли папа с мамой. Великолепно отыгран шок осиротевшего мальчугана, и совершенно неотразима бабушка у Октавии Спенсер — как вскоре выяснится, единственный живой персонаж фильма. Она пытается вкуснятиной и любимыми песнями вернуть парнишку к живому миру, на миг перекинув бытовой фильм в жанр мюзикла. Но внучок в супермаркете встретит ведьму, и так как в детстве бабушка уже имела дело с нечистой силой, она начнет действовать энергично и бесстрашно. И главные события развернутся в отеле для богачей, куда герои эвакуируются от ведьминых угроз: богатых нечисть не трогает.

За исключением эпизода с подозрительной красоткой в магазине и сказочной стерильности уединенного отеля, фильм пока казался скорее бытовым, чем фантастическим. Но преданные зрители Земекиса ждут зрелища. И не ошибутся: камера будет сладострастно исследовать гнойные волдыри на лысых головах прекрасных дам и акулью улыбку, разрезающую лицо Энн Хэтэуэй (Верховная ведьма) от уха до уха. Здесь поневоле вспомнишь, что среди авторов картины был создатель «Лабиринта Фавна», когда-то мечтавший экранизировать «Ведьм», — возможно, он и передал сравнительно травоядному до сих пор Земекису вкус к червям, опарышам и прочим малоаппетитным личинкам.

Временами картина целиком переходит в жанр компьютерной анимации: по ведьминому велению детишки становятся мышками, и действие протекает на стенах, карнизах и в вентиляционных шахтах, куда метр за метром простираются бескостные руки Верховной. Довольно динамичное, иногда нежно тронутое саспенсом действие часто сбивается зрительским недоумением: почему, например, коварный ведьмин кот никак не учует повсеместно сигающих мышей и не закончит фильм одним ударом лапы. Или: почему бабушка, пусть и умудренная опытом, так вяло реагирует на явление говорящей мышки и так легко верит, что это и есть ее внучек. Или: не заразился ли от ведьм неприязнью к детям сам режиссер, выбравший на ключевые роли актеров маленьких, но обделенных обаянием таланта.

И очень заметны мучения сценаристов, которым, чтобы убедительно написать диалог мышки со старушкой, надо мысленно поставить себя на место мышки, а на это фантазии уже не хватает. В общем, сравнительно резво и даже проникновенно начавшийся фильм теперь обрастает картоном и пластмассой, и от пушкинского «сказка ложь, да в ней намек…» в нем на плаву остаются только два первых слова. Впрочем, Пушкина Земекис, как и Даль, скорее всего, не читал.

Выскажу спорную гипотезу, которая, возможно, вторгается в область подсознания, но все же… Мне показалось, что показанное Земекисом сборище визгливых женщин-заговорщиц, вздумавших навязать человечеству свои представления о справедливости, напоминает не столько о сегрегации чернокожих в южных штатах 60-х годов прошлого века, сколько о ныне бушующем движении феминисток, сумевших обратить борьбу за справедливый паритет в унылую, сокрушающую здравый смысл оперетту. И тогда фильм можно считать страшной местью Земекиса активисткам движения, злой карикатурой на них. Для этой гипотезы есть основания: как известно, еще не так давно «женские марши» в США шагали под плакатом «Мы — внучки ведьм, которых вы не смогли сжечь!».

К счастью, целевая аудитория картины — детишки — ничего такого не заметит. Они будут смотреть страшную, иногда веселую, иногда слезливую сказку про злых баб-яг в пятизвездной избушке на ножках девочки из бабушкиного детства, обращенной ведьмой в большую пеструю курицу.