В музее — Великая Отечественная Александра Исаевича

Журналы боевых действий, карты, схемы боевых порядков, наградные листы. Рассекреченные документы из Центрального архива Минобороны о боевом пути боевого офицера Александра Солженицына, предоставленные Музею писателя. Вместе с семейным архивом эти документы составили выставку «Товарищ капитан! Фронтовой путь Александра Солженицына. 1941- 1945.», открытую в музее-квартире писателя на Тверской.

Ездовым 74-го гужтранспортного батальона начинал войну в 1941-м красноармеец Солженицын. Он был признан не годным к строевой. Но уже по весне выпускника физмата Ростовского университета взяли в Ленинградское артиллерийское училище. Вскоре он стал лейтенантом, командиром 2-й батареи звуковой разведки 794-го отдельного армейского разведывательного артиллерийского дивизиона.

Это была высшая математика войны: вместо пушек у батареи были звукопринимающие посты. Улавливаемые ими звуковые волны от выстрелов вражеских батарей бойцы-вычислители переводили в величины тригонометрических функций. Данные расчетов шли на боевой планшет в топографической системе. Так определялись координаты огневых целей противника. Вся эта боевая работа на выставке иллюстрируется приспособлениями, название которых не специалисту ни о чем не скажет — ветрочет, хордоугломер и подобные им.

«Белые мягкие руки Липского — на ленте, разложенной вдоль стола. Левой придерживает ее, правой с отточенным карандашом, как пикой метит, метит, как правильно уколоть…» — это «Желябугские выселки». Уже не тригонометрия, а рассказ Солженицына. Фрагмент из него — подпись к архивному фото под стеклом «Сержант Липский, командир отделения дешифровщиков».

«Простодушного Овсянникова, да с его владимирским говорком, — люблю братски», — писал Солженицын все в том же рассказе. А вот и сам командир взвода Овсянников проводит занятие с командирами отделений. На снимке рядом — та самая, описанная в «Желябугских выселках», «дивизионная штабная машина с самодельно обшитым крытым кузовом».

Эти фото — из личного архива Солженицына, снятые для армейской стенгазеты. Из имен его товарищей из 794 дивизиона теперь можно составить подробный документальный комментарий буквально к каждой строке «Желябугских Выселок», где описан эпизод боевой работы батареи Солженицына в момент начала важнейшего наступления наших войск — Орловской стратегической наступательной операции «Кутузов» в 1943-м.

Именно в то время времени начинается осмысление Солженицыным событий мировой истории. «Шестой курс» — написано поверх исписанной убористым почерком страницы. Это повесть о его военных университетах, учивших его жить и воевать уже после пятого курса. Будущий писатель-диссидент уже шифруется: рукопись форматом с блокнотный лист подписан «Константин Симонов».

В «Резолюции номер один» — программа по переустройству России, которую капитан Солженицын и его друг, капитан химзащиты Николай Виткевич, собирались претворять в жизнь после войны
На фронтовые годы пришлись и его заметки о Горьком, Мамине-Сибиряке и Чехове, первые опыты осмысления творческой работы других писателей — этим работам, в отличие от «Шестого курса», уже нашлось место в наследии писателя, в его «Литературной коллекции». К 1944 году это уже опытный — хотя и 26-летний! — офицер, капитан, орденоносец, все больше задумывавшийся о том, как сделать свою Родину лучше и справедливей. И вот планшет капитана Солженицына, в котором в момент его ареста в 45-м лежала «Резолюция номер один» — документ, в котором был проект программы по переустройству России. Эту программу Солженицын и его друг, капитан химзащиты Николай Виткевич, собирались претворять в жизнь после войны.

Дальнейшее, казалось бы, тоже давно известно. Внезапный, за три месяца до Победы, арест, лишение всех званий и наград, лагеря, ссылка… Но вот уникальные подробности от организаторов выставка — выведенные на монитор над витринами те самые документы о боевом пути героя выставки — в том числе приказы и об «исключении бывшего капитана Солженицына со всех видов довольствия» после ареста в 1945. Тут же — об увольнения его в 1956-м из армии по выслуге срока действительной службы («календарная выслуга с зачетом времени пребывания в заключении 14 лет 5 месяцев»). А также характеристики офицера, данные его боевыми товарищами, теми самыми, чьи фамилии фигурируют и в прозе, и в документах — после ареста. На что требовалось мужества не меньше, чем на поле боя.

На капитанском мундире Солженицына, висящем на выставке — всего два ордена: Отечественной войны 2-й степени и Красного знамени. И нет третьего, ордена Боевого Красного знамени — капитан был представлен к награде, но получить ее не успел. За месяц до этого Солженицын вывел свою звукобатарею из окружения — без потерь в людях и звукоприемниках.