Шелкография для слона

В Галерее искусства стран Европы и Америки XIX-XX веков открылась выставка «Скульпторы и livre d’artiste»: 22 издания Огюста Родена, Генри Мура, Аристида Майоля, Осипа Цадкина, Александра Колдера, Альберто Джакометти и других.

Едва ли не все известные скульпторы создавали livre d’artiste. Для них это была особая ниша — создать произведение искусства как бы для себя. Фото: Сергей Куксин/РГЕдва ли не все известные скульпторы создавали livre d’artiste. Для них это была особая ниша — создать произведение искусства как бы для себя. Фото: Сергей Куксин/РГ Едва ли не все известные скульпторы создавали livre d’artiste. Для них это была особая ниша — создать произведение искусства как бы для себя.

За каждым из этих изданий еще и их собственная история появления на свет. Одни, как книга Генри Мура, можно сказать, вышли из… черепа африканского слона. Другие, как литографии Аристида Майоля, — из «Науки любви» Овидия. Третьи, как шелкографии Христо, намеревавшегося и нью-йоркский небоскреб завернуть-упаковать, как товар в супермаркете, — из упаковочной бумаги, пленки и прочих материй схожего назначения.

Об этих сюжетах куратор проекта Борис Фридман рассказывает со страстью коллекционера, знатока и популяризатора раритетных авторских изданий. С 2009 года он вместе со своим другом Георгием Генсом, тоже увлеченным собирателем livre d’artiste, увы, недавно скончавшимся, инициировал 18 выставок. Семь из них сделаны в ГМИИ им. А.С. Пушкина, в том числе — выставка «Ильязд. ХХ век Ильи Зданевича», подготовленная при участии французских музеев, ставшая первым масштабным представлением творчества Ильи Зданевича, авангардиста, историка искусства, художника, которого считают своим Россия, Грузия, Франция, в нашей стране.

Пару лет назад вы упоминали о небольшой выставке в гонконгской галерее Ларри Гагосяна, где скульптуры Джакометти показывались вместе с литографиями его книги. Это стало отправной точкой для создания нынешнего межмузейного проекта в ГМИИ им. А.С. Пушкина?

Борис Фридман: Скорее, для меня было важнее, что Гагосян, а это очень крупный дилер, обратил внимание на жанр livre d’artiste. Это знак того, что интерес к этим изданиям в мире растет. При том, что еще в середине ХХ века эти книги многие галеристы «потрошили», продавая по отдельным листам. Это было выгоднее. Эти издания не рассматривались как уникальное целостное произведение художника, печатника, издателя и поэта. А к концу ХХ века, когда от заявленных тиражей и половины полных комплектов не осталось, стало очевидно, что это уникальные произведения.

Вы очень не любите, когда livre d’artiste называют книгой художника, хотя вроде бы это точный перевод с французского…

Борис Фридман: Перевод переводом, но это совершенно разные вещи. Книга художника — более широкое понятие. Сделал художник иллюстрации к сказкам, издательство «Малыш» выпустило 500-тысячным тиражом, и вот уже пишут о книге художника. Французское название определяет произведение искусства, которое отличают жесткие критерии. Это, во-первых, изображения — обязательно оригинальная печатная графика — офорт, литография, ксилография. Даже шелкографию иногда относят к livre d’artiste, иногда нет — это уже между полиграфией и ручной печатью. Я избегаю приобретать издания в технике шелкографии, хотя одно есть на выставке — работы Христо. Во-вторых, это использование особых сортов бумаги, листы, как правило, не сшиваются и помещаются в специально созданный футляр. В-третьих, ограниченный тираж — основной диапазон 50-250 экземпляров.

Основной герой книги — бесконечность Парижа. Это издание — гимн скульптора своему любимому городу.
Если уж говорить о классификациях, то есть еще и книги, написанные художниками. На выставке вы показываете издание «Париж без конца» Альберто Джакометти, текст к которому он написал сам… И есть графические стихи, чьи строки образуют абрис Эйфелевой башни или здания Лувра… Я имею в виду каллиграммы Гийома Аполлинера, к которым создал серию офортов Осип Цадкин. Получается классификация в духе Борхеса.

Борис Фридман: Ничего подобного. Книги Джакометти и Цадкина отвечают всем критериям livre d’artistе. Они создавались как произведения художника. «Париж без конца» вообще последняя незаконченная работа художника. Планировалось 16 страниц с текстом о Париже скульптора. Но Джакометти успел сделать только 10. Издатель Эжен Териад подчеркнул незавершенность, оставив пространство пустых листов внутри произведения. Бесконечность Парижа, этого основного героя книги, тут соединяется с открытым финалом этой работы Джакометти и классическим напоминанием Memento mori. Это издание — гимн скульптора своему любимому городу.

Но даже на фоне этих неожиданных сближений встреча скульптора и livre d’artiste выглядит неожиданной. Камерные издания для немногих — абсолютная противоположность скульптуры, обращенной к городу и миру.

Борис Фридман: Только на первый взгляд. Удивительно, но едва ли не все известные скульпторы создавали livre d’artiste. Для них это была особая ниша — возможность вместе с коллегами и друзьями создать произведение искусства как бы для себя.

Все скульпторы делают это?

Борис Фридман: Про всех не скажу. Но про тех, чьи работы в моей коллекции, могу сказать, что для них это органично. Скульпторы, как правило, блестящие рисовальщики, а в основе livre d’artiste — графика. Кроме того, они, на мой взгляд, воспринимали книгу как пространственный объект. Посмотрите на детали от механических часов, которые Арман заключает в прозрачную плоскость плексигласа и превращает в обложку издания «Проходящее время». Это не лист, скорее — объект, похожий на янтарь, тысячелетия хранящий случайно попавших в смолу насекомых. Или все же скульптура, сродни сожженной скрипке, превращенной Арманом в трагический памятник музыке?

А может быть, все проще? У скульптора не всегда есть заказы, а livre d’artiste выручает — ее все же легче продать.

Борис Фридман: Вы хотите сказать, что это коммерческая история? В основе своей она таковой не являлась. Знаменитый маршан Амбруаз Воллар, родоначальник livre d’artiste, занялся этим исключительно из намерения популяризации работ своих художников. И вскорости это переросло в самостоятельное занятие «ради души» ведущих мастеров ХХ века. Нет, это очень энергоемкая и затратная история для того, чтобы быть коммерческой. Вот Генри Мур, которому друг-биолог подарил череп африканского слона, поставил его в своей мастерской и рисует его бесконечно… Потом начинает делать офорты по этим рисункам. И вдруг на одной из гравюр обнаруживаем его приписку: «Этот офорт навел меня на идею создания скульптуры «Мать и дитя». Фактически издание это открывает нам окошко в мастерскую художника, в мир его воображения.

С другой стороны, Джеральд Кремер, тот самый, который издал лучшие книги Марка Шагала, Хуана Миро и Генри Мура, для работы над офортами черепа слона привозит в Лондон из Франции Жака Фрело, лучшего печатника. Вместе с Генри Муром они подготовили 40 досок офортов. Из этих 40 они лишь 28 отобрали для издания. Мур затем писал еще комментарии на листах. А обложку книги — гравюру с рисунком кожи слона — они напечатали на пергаменте. Огромный труд.

Рисунок кожи слона на коже теленка? Получается история об истоках цивилизации? О том, как человек вышел из мира природы, словно из черепа слона, став не только охотником, но и художником?

Борис Фридман: Да. Я вообще убежден, что livre d’artiste — особое направление в искусстве ХХ века. Искусствоведы, конечно, оспаривают такое утверждение. Что ж, время покажет…