24.06.2020
Биографическая книга дальневосточного писателя Василия Авченко и нижегородского филолога Алексея Коровашко «Олег Куваев» вышла в издательстве АСТ (Редакции Елены Шубиной) и вошла в шорт-лист премии «Большая книга». Она возвращает нам поистине культового писателя советских геологов, чей роман «Территория» в свое время привел в геологию многих молодых людей, верящих в то, что не одни деньги движут миром. О том, кем был Олег Куваев, во что он верил сам и нужны ли такие люди нам сегодня, мы поговорили с Василием Авченко.
Павел Басинский: В 70-е годы я учился в Саратовском университете на филолога, но почему-то жил в общежитии геологического факультета в окружении будущих геологов. И вот я могу засвидетельствовать, что культовой книгой для этих ребят была «Территория» Олега Куваева. Они и меня «подсадили» на этот роман. Как ты объяснишь его успех в то время?
Василий Авченко: Других книг не было. А запрос — был. Геология была престижна, но «Повести о настоящем человеке» или «Трех мушкетеров» о геологах никто не написал. Нужны свои Джек Лондон и Хемингуэй. «Территория» имела все необходимые свойства для этого: мускулистый романтико-производственный роман с эпикой, героикой и философией… Вообще о геологии увлекательно писать трудно: либо скатишься в пафос «последней спички», либо изобразишь рутину, не интересную профану. Куваев сумел скрестить приключения с нюансами разведки золотых россыпей. Вот и попал, по его словам, в «популярку». Книгу оценили и читатели, и литературное начальство, что для 70-х было нетипично: номенклатура и массы расходились, все шло к Большому взрыву.
Сам Куваев отнесся к успеху спокойно: мол, страна ждала нового Николая Островского — он и дал «складное изложение железобетона и квадратных челюстей». Чисто куваевская сверхтребовательность к себе. Он и писателю Альберту Мифтахутдинову советовал: «Отвечай на комплименты матом, иначе хана!»
Куваев, не вступавший в партию и вышедший из комсомола, как раз и был настоящим коммунистом
Впрочем, несколько магаданских геологов устроили кампанию против «Территории»: автор все врет, мы так не говорили, кличек не носили… Тут дело, во-первых, в обиде одного из корифеев на фразу в романе: «Василий Феофаныч! Заткнись!» Во-вторых — в ревности: колымские геологи были звездами, многие сами писали — а роман о чукотском золоте, которое они открывали, сочинил младший научный сотрудник без ученой степени с геологическим стажем всего несколько лет, к тому же не «золотарь», а геофизик… Но теперь-то все схлынуло, остались только Куваев и «Территория». А если бы не он — ничего бы мы не знали о людях Территории времен заката Дальстроя. Как не знаем об открытии Билибиным золота Колымы, а Попугаевой — якутских алмазов. Если о чем-то или о ком-то не появляется хорошего и вовремя прочитанного романа — можно считать, что события и человека не было.
Куваев писал: «Если бы некий там джинн предложил мне на выбор: написать хотя бы одну действительно хорошую книгу и плохо кончить в 45 лет или не написать ничего путного, но прожить до 80, я бы без секундного колебания выбрал первое». Примерно так и вышло.
Донатас Банионис в роли Ильи Чинкова в первой экранизации романа «Территория» 1978 года. Фото: «Мосфильм»
Павел Басинский: Правда, что роман Куваева «Территория» в годы советской власти многих молодых людей привел в геологию? Если да, то возможно ли это сегодня? Или геология уже не желанная профессия для нового поколения?
Василий Авченко: Это так. Другое дело, что «Территория» вышла на излете Советского Союза, и это был последний призыв. Скоро приоритеты сменились диаметрально, как будто всех перемагнитили. Не думаю, что сегодня многие мечтают о геологии. Скорее о теплом офисном месте, чиновничьей должности… То, от чего Олега Куваева воротило. Но кто-то идет и в геологию, эти люди никуда не делись и не денутся.
Сегодня сложно представить, чтобы книга привела людей в ту или иную профессию — у литературы уже не та сила воздействия. Растворяется общий культурный код — нет книг или фильмов, которые бы знали все, могли общаться опознаваемыми цитатами.
30 переизданий выдержал роман Олега Куваева «Территория». Его тираж в одной только «Роман-газете» составил 3 млн
И все-таки наши недра — навсегда нацпроект и карма России даже в узкоприкладном смысле. Но задачи геологии куда шире, чем поиск руд. Она познает сущее, смыкаясь с философией космизма, что видно по таким фигурам, как академики Вернадский и Ферсман.
В той же роли Константин Лавроненко в экранизации романа 2014 года. Фото: kinopoisk.ru
Павел Басинский: Куваева называют «русским Джеком Лондоном», имея в виду, я думаю, прежде всего цикл рассказов американского классика о золотоискателях Смоке Беллью и Малыше. Есть что-то общее между ними и героями Куваева или это разные социальные и психологические типы?
Василий Авченко: Герои Лондона и Куваева обнаруживают — при всех различиях — несомненное человеческое сходство. Лондоновские герои гонятся не только за золотом, «американской мечтой» — вспомним Харниша по прозвищу Время-не-ждет, для которого важнее борьба как таковая, или Джона Месснера, сыплющего золото в полынью… На Севере герои Лондона и Куваева находят нравственный кодекс, какого нет в больших теплых городах. Нечто вроде отблеска утраченного рая. В лондоновской «Любви к жизни», которую Крупская читала умирающему Ленину, один старатель до последнего тащит золото и гибнет, другой бросает — и спасается. Это «параллелится» и с шаламовским «золото — смерть», и с куваевским определением золота как «глупого металла», от которого «сплошная судимость»… На Север стремились люди, которых Куваев называл «нерегламентированными». Не приспособленные для офисной или заводской работы, ценящие волю, риск… Недаром в Магаданской области одно из озер получило имя Джека Лондона.
Басинский: Цензура сегодня, как правило, дает обратный эффект
Сегодня золото добывают крупные предприятия, хотя есть и «хищники» (вот современная российская джек-лондоновщина, о которой никто не написал!), и законопроект о «вольном приносе»…
Павел Басинский: Как ты относишься к двум экранизациям романа «Территория» — 1978 года Александра Сурина и 2014 года Александра Мельника?
Василий Авченко: Оба фильма не шедевры, но первый лучше, честнее. Там даже лица другие — настоящие. Кино Сурина снято по сценарию самого Куваева, у Мельника — отсебятина, фантазийный микс. Ну какой из юного Петра Федорова тракторист дядя Костя — «человек с прошлым и без зубов»? Какой из стройного Константина Лавроненко Чинков — «разбухший идол» с «чугунным лицом» и «слоновьей грацией»? У Сурина Чинкова играет Банионис — снайперское попадание! А у Мельника вместо чукотской тундры — плато Путорана и сибирская тайга. Красиво, но не то! А карикатурно-вестерновый финал с золотой горой? Это ни разу не Куваев. С другой стороны, любая экранизация добавляет популярности первоисточнику, так что я искренне благодарен режиссеру Мельнику. Больше никто Куваева не вспомнил.
Павел Басинский: Мне нравится, как сам Олег Куваев определил смысл своего романа. «Это история о людях, для которых работа стала религией». Не кажется ли тебе, что это вообще такой тренд поздней советской литературы и кинематографа, который сейчас утрачен? «Территория», «Девять дней одного года»… Наука, профессия — как религия, а не просто «самореализация» и уж тем более способ заработка.
Василий Авченко: Все так. Советское общество было атеистическим только на словах. Оно было построено на вере, несмотря на мантры о базисе. Последняя пора искренней веры — шестидесятничество, откуда вырос и Куваев, тут можно нащупать параллели со Шпаликовым… Потом общество «секуляризовывалось». Но даже в 1970-е Куваев с его идеализмом, аскетизмом, антипотребительством уже не вписывался, и тут можно провести другую параллель — с Вампиловым. Случайно ли они ушли друг за другом: в 1972-м — Вампилов, в 1974-м — Шукшин и Шпаликов, в 1975-м — Куваев? В нашей книге мы с моим замечательным нижегородским соавтором, доктором филологических наук Алексеем Коровашко, разбираем в меру сил эти связи, причины, следствия.
Рискну сказать, что Куваев, не вступавший в партию и вышедший из комсомола, как раз и был настоящим коммунистом. Его отличие от позднесоветских членов КПСС в том, что коммунист — это он: «Опомнитесь, граждане, и усвойте истину, что человек в рванине и с флаконом одеколона в кармане столь же человек, как и квадратная морда в ратиновом пальто, брезгливо его обходящая. Этому учил Христос. Этому, если угодно, учил В.И. Ленин. И пусть исполнятся слова: «Кто был ничем, тот станет всем». Вспомните гимн, бывший гимн государства, граждане с квартирами и польтами…»
Павел Басинский: Тема, которую хотелось бы обойти, но… Олег Куваев много пил. Как и его любимый писатель Юрий Казаков. Как Владимир Высоцкий… Как Олег Даль, сыгравший роль Зилова в «Утиной охоте» по Вампилову. С чем это было связано? Ведь не только с работой геолога или актера?
Василий Авченко: Конечно, нет. Казаков, Высоцкий, Даль, тот же Шпаликов геологами не были, да и не все же геологи — алкоголики! Попытки выстроить простые причинно-следственные связи — Фадеев-де чувствовал грехи, Высоцкий переживал, что в Союз писателей не берут, Даля душило «безвременье» — мне кажутся наивными. Пьют (пьем) — и всё. Бедные, богатые, победители, неудачники, довольные, недовольные — без разницы. Шукшин разбирал этот вопрос в «А поутру они проснулись…», Джек Лондон — в алкоавтобиографии «Джон Ячменное Зерно», Куваев — в «Правилах бегства», своем втором и последнем романе, который я очень люблю.
Павел Басинский: Что сегодня происходит на куваевской земле, обетованной Чукотке? Что вообще происходит с Русским Севером и российской геологией?
Василий Авченко: Тема огромная и печальная. Государство самоустранилось из геологоразведки, ушло с Территории и только сейчас вроде бы начинает возвращаться. Отток населения продолжается. В Магаданской области в 1990 году жили почти 400 тысяч человек (без Чукотки), сегодня осталось 140!
Человек в рванине и с флаконом одеколона в кармане столь же человек, как и квадратная морда в ратиновом пальто
И все-таки жизнь продолжается. Недавно был в гостях у золотодобытчиков — в Бодайбо (речка Вача у Высоцкого) и на Колыме. Лучшие люди — северяне. Чем суровее условия, тем сильнее взаимоподдержка. Чем меньше людей — тем ценнее каждый человек.
Не хочется, чтобы мы переходили к вахтовому методу. На Территории нужно жить. Нужно развитие, новые города, хотя сегодня это звучит, мягко говоря, наивно. Понятно, почему мы уезжаем. Но должны проявиться и другие векторы.
Именно Россия — никакая Канада рядом не стояла — накопила гигантский опыт выживания, строительства, развития в условиях Крайнего Севера, нельзя его терять. Вспомнить расцвет Севера в 60-е и 70-е. Был настоящий северный шик и даже шовинизм, северяне чувствовали себя элитой во всех смыслах — от материального до культурного. Не то что в Магадане — в Сеймчане и Усть-Омчуге варили прекрасное пиво, славившееся на всю Колыму. А какое было Магаданское книжное издательство!
Север полуопустел, но остаются недра, рубежи, Севморпуть… России еще предстоит по-настоящему осознать себя как страну северную и океанскую, понять, что далекие необъятные промороженные территории и акватории — не балласт, Север — не гиблая земля и проклятье, а возможность, спасение, благословение.
Олег Михайлович Куваев (1934-1975) — русский советский писатель, геофизик. Родился на железнодорожной станции Поназырево (ныне Костромская область). Закончил геофизический факультет МГРИ имени Орджоникидзе. За годы учебы побывал в экспедициях на Тянь-Шане, в Киргизии, в верховьях Амура. В 1956 году был написан первый рассказ «За козерогами», напечатанный в журнале «Охота и охотничье хозяйство». В 1960 году его перевели в Магадан в Северо-Восточное геологическое управление на должность старшего инженера отряда геофизического контроля. В 1961 году осознал, что к руководящей должности «не был приспособлен — затосковал и неожиданно для себя уехал в Москву», в отпуск с последующим увольнением. С этого момента он становится профессиональным писателем.
Последние обсуждения