«Большой» Валерия Тодоровского выйдет в прокат в начале мая

Когда несколько лет назад стало известно, что Валерий Тодоровский возьмется за историю про балет, это мероприятие казалось делом как минимум небезынтересным. Большой театр всегда был одним из главных символов страны. Причем чем дальше, тем этот символ кажется все более важным. Балет, как вид искусства, взращенный и придуманный в Европе, достиг своего совершенства именно в нашей стране. И какие бы ветра не дули снаружи, сколь сильно не обострялись отношения между Россией и Западом, балет всегда служил зримым напоминанием о том, какой культурный и цивилизационный выбор нам ближе.

Тодоровский при этом выглядел как режиссер, который мог сделать из истории про русский балет современный неглупый фильм. Он является последовательным «западником» в мире российского кино. Тодоровский сознательно не взял ничего в свои картины от стиля отца. Он — представитель первого постсоветского поколения нашего кино, поколения эмансипированного и влюбленного в европейское и американское кино. Это поколение, эстетически отвергающее советскую кинотрадицию. Самые успешные фильмы Валерия Тодоровского — «Страна глухих» и «Любовник» — это универсальные среднеевропейские драмы. Сериал «Оттепель» тоже только на первый взгляд шлет ностальгический привет советскому кинематографу 60-х — а на деле придумывает про него постмодернистский миф, вдохновленный американским телесериалом «Безумцы».

Словом, встреча самого «западного» из наших режиссеров среднего поколения с самым западным видом искусства сулила быть результативной. «Большой» ждали. Задолго до окончания съемок автору этих строк попал в руки один из вариантов сценария фильма. Он был объемный — три времени, три возраста героини, три практически автономных истории. Первая была самой удачной — о том, как росшая сорняком девочка из глухой провинции попадает в балетную академию. Это была история про искусство, которое наполняет жизнь смыслом и преображает человека. Вторая история была о подготовке к выпускному спектаклю — взросление, дружба, первая любовь, конкуренция. Тогда она казалась не слишком внятной, но там появлялись зачатки конфликта. Тодоровский рисовал портреты двух главных антагонисток: бедная девочка из провинции и дочь богатых родителей. Обе красавицы, обе талантливы. Но кому-то из них придется взять пальму первенства, потому что прима может быть только одна. Эта история перетекала в третью — она была выстроена вокруг соперничества двух балерин за внимание французского мэтра, за роль Одетты в «Лебедином озере» и право называться звездой.

Уже тогда было видно, что все три истории, сжатые в хронометраж одного художественного фильма — затея не самая удачная, потому как кино требует лапидарности. Было интересно, от чего Тодоровский откажется. Увы, но просмотр фильма показал, что он не пожертвовал ни одной из линий. В итоге из-за того, что четырехчасовой хронометраж пришлось утрамбовывать в 2 часа 12 минут, рассказанные истории производят весьма странное впечатление. В первые полчаса зритель, например, не понимает, что за людей ему показывают. Никак не связанные друг с другом фрагменты из разных временных пластов Тодоровский, есть ощущение, монтирует в произвольном порядке. Вот маленькая девочка с ментором-алкоголиком идет поступать в балетную академию, а вот какая-то барышня выделывает фуэте, предварительно выпив на спор бутылку вина. Это одна и та же героиня или две разных? И так несколько раз подряд.

Наверняка в формате сериала «Большой» заиграет новыми красками. Но пока увы
Логика повествования из-за монтажа нарушается настолько, что в какой-то момент кажется, что смотришь историю, рассказанную персонажем Алисы Фрейндлих — она тут играет наставницу юных балерин, впадающую в маразм и забывающую имена своих подопечных. И если некоторые куски по отдельности тут демонстрируют и режиссерское мастерство, и работу большой команды талантливых людей, то все вместе никак не вытанцовывается в цельное произведение — не балет, а сумбурные танцы в декорациях главного театра страны.

Причина такого результата, думается, в том, что Тодоровский делал «Большой» одновременно как телесериал и большое кино. На пресс-конференции, посвященной премьере фильма, он анонсировал длинную ТВ-версию фильма. В данном случае этот шаг кажется вполне логичным — наверняка в формате дорогого телесериала «Большой» заиграет новыми красками, монтажная дикость улетучится, а три сюжетные линии, концы которых безвольно болтаются, обретут упругость. Другое дело, что при таком подходе стоило бы, пожалуй, вовсе отказаться от кинопрокатной версии, которая выглядит то ли излишне длинным трейлером телесериала, то ли его сбивчивым пересказом.